Мессершмид, Эрнст Вилли

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эрнст Мессершмид
Ernst Willi Messerschmid
Страна:

Германия

Специальность:

физик, специалист по полезной нагрузке

Экспедиции:

STS-61A

Место рождения:

Ройтлинген, Вюртемберг, Французская зона оккупации Германии

Награды:

Эрнст Ви́лли Ме́ссершмид (нем. Ernst Willi Messerschmid; род. 21 мая 1945, Ройтлинген, Вюртемберг, Французская зона оккупации Германии) — немецкий учёный и астронавт.





Образование

В 1965 году Эрнст окончил техническую гимназию в Штутгарте. Отслужив два года в Бундесвере, он поступил в Тюбингенский университет на факультет физики, где в 1972 году получил диплом, а в 1976 году докторскую степень. В 19701975 гг. работал в Европейской организации по ядерным исследованиям в Женеве, изучая протонные пучки в ускорителе и плазме.

В 19751976 годы был сотрудником Фрайбургского университета и Брукхейвенской национальной лаборатории в США. В 1977 году он перешёл работать в DESY в Гамбурге, где участвовал в работах по сооружению ускорителя элементарных частиц PETRA.

С 1978 по 1982 год Эрнст Мессершмид работал в Институте коммуникационных технологий (Оберпфаффенхофен) в составе Германского аэрокосмического центра DLR, разрабатывая устройства космической связи (спутниковые системы поиска и спасения, спутниковая навигация).

Космическая подготовка

В 1977 году Европейское космическое агентство проводило набор астронавтов по программе Spacelab-1. Мессершмид был одним из пяти кандидатов от Германии, но в итоге он не прошёл (был отобран Ульф Мербольд).

В 1982 году в рамках американо-германской программы Spacelab D-1 в Германии был произведён набор отряда из двух человек. 19 декабря 1982 года были отобраны Эрнст Мессершмид и Райнхард Фуррер. В феврале 1985 года оба получили назначение в экипаж в качестве специалистов по полезной нагрузке.

Полёт на «Челленджере»

Свой единственный космический полёт 40-летний Эрнст Мессершмид совершил 30 октября — 6 ноября 1985 года на американском шаттле «Челленджер» (STS-61-A). Это был первый и единственный рейс челнока, на борту которого находилось восемь астронавтов, причём сразу трое из них были европейскими специалистами[1]. Полезной нагрузкой являлась лаборатория Spacelab D-1, при этом управление программой впервые осуществлялось не из США, а из германского Оберпфаффенхофена. Было выполнено 76 экспериментов в области физиологии, материаловедения, биологии, навигации. Эрнст Мессершмид провёл в этом полёте 7 суток 44 минуты 51 секунду.

Последующая деятельность

После полёта, в 1986 году, он получил учёную степень профессора, а также должность директора Института космических систем при университете Штутгарта.

В 19881992 годы — руководитель группы подготовки немецких и европейских астронавтов, председатель комиссии по отбору немецких астронавтов. Одновременно, с 1990 по 1992 год, являлся деканом аэрокосмического факультета Штутгартского университета.

В 19961998 годы был ректором Штутгартского университета.

С января 2000 по 2004 год — директор Европейского центра астронавтов в Кёльне. В январе 2005 года вернулся в Штутгартский университет, где преподаёт дисциплины, имеющие отношение к астронавтике и космическим станциям.

Награды

Семья

Жена — Гудрун Мессершмид.

Напишите отзыв о статье "Мессершмид, Эрнст Вилли"

Примечания

  1. В 1995 году состоялся полёт «Атлантиса» STS-71, в котором стартовали семеро, двое остались на станции «Мир», а улетели трое, то есть при посадке на борту было также 8 человек.

Ссылки

  • [www.astronaut.ru/crossroad/189.htm Космическая энциклопедия]
  • [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/messerschmid-e.html Официальный сайт НАСА] (англ.)

Отрывок, характеризующий Мессершмид, Эрнст Вилли

Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.