Месчян, Артур Степанович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Артур Степанович Месчян
арм. Արթուր Մեսչյան
Армянский композитор,
Рок-Музыкант
Исполнитель своих произведений
Род деятельности:

архитектор, музыкант, композитор, рок-музыкант, поэт, певец, художник

Дата рождения:

3 марта 1949(1949-03-03) (75 лет)

Место рождения:

Ереван, Армения

Супруга:

Сусанна Месчян

Дети:

сыновья: Армен (1973 г/р) и Рубен (1980 г/р)

Награды и премии:

Артур (Арташес) Степанович Месчян (арм. Արթուր Մեսչյան, 3 марта 1949, Ереван, Армения) — армянский архитектор, музыкант, композитор, рок-музыкант, поэт, певец, художник. Основатель и лидер группы «Аракялнер» («Апостолы») (1968—1979; исполняла свои песни). Награждён Орденом Святого Месропа Маштоца в 2011 году.





Биография

Артур Месчян родился 3 марта 1949 года в городе Ереван (Армения), в доме на улице Гукасяна (в настоящее время Парпеци). Основным увлечением мальчика было рисование и музыка. В школьные годы увлекался также фехтованием и моделированием кораблей. С семи лет Месчян обучался музыке — игре на скрипке и фортепиано в музыкальной школе имени А. А. Спендиарова в Ереване, пел в детском хоре мальчиков Армянского академического театра оперы и балета им. А. Спендиарова. В дальнейшем Артур Месчян самостоятельно научился игре на гитаре. Ещё в школьные годы Месчян начал сочинять музыку. С детства он пел армянские и русские песни, в дальнейшем в юности ещё и итальянские, английские, французские, польские и венгерские. В 1973 году, уже в зрелом возрасте, Артур Месчян в течение года пел в хоре Кафедрального собора Первопрестольного Святого Эчмиадзина, что отразилось на его творчестве.

1960-е годы

Ещё во время учёбы в школе, в 1965 году — в 16 летнем возрасте, Артур Месчян написал песни «Уреир аствац» (Где ты был Боже), «Ктак» (Завещание) и «Церуни» (Старик). Первый раз он исполнил «Уреир аствац» перед публикой в актовом зале школы № 122 города Еревана, где он учился. После окончания школы в 1966 году Месчян поступает на архитектурно-строительный факультет Ереванского Политехнического института. Большую роль в выборе профессии сыграла дружба и общение юного Месчяна с известным историком и этнографом, учеником Иосифа Орбели, Седраком Геворковичем Бархударяном (1898—1970). Уже на первом курсе института, в 1967 году Месчян создает рок-группу, которая первоначально не имела собственного названия, и обозначалась как Группа архитектурного факультета. В группу кроме самого Месчяна (автор, вокал, гитара, клавишные, скрипка), входят Левон Меликян (бас гитара) и Григор Налбандян (ударные). И уже на третьем курсе группа дает свои первые публичные концерты, которые имеют бешеный успех в среде студенческой молодёжи. Соединив духовную армянскую музыку с процветающим в те годы роком, группа оставляла незабываемое впечатление на слушателей и стала настоящим откровением. Первые концерты группы проходят в политехническом институте и сразу же встречают сопротивление комсомольских активистов, которые часто повторяют: «Посмотрите на этих новоявленных апостолов». Месчян отвечает с присущим ему чувством юмора: «А почему бы и нет». И называет свою группу «Аракялнер» («Апостолы»).

1970-е годы

Успеху «Апостолов» не смогла помешать даже советская цензура 1970-х и десятки тысяч армян слушали их записи. Спектакль The Insane Asylum — Сумасшедший дом (автор музыки и слов Артур Месчян) — первая в истории армянская рок-опера, ещё более укрепил популярность группы. За этим последовали выступления по университетам советских республик. С большим успехом группа выступала в Эстонии и Москве, где в то время находились центры зарождения советской рок- музыки. Группа «Аракялнер» пела свои собственные песни на родном языке (автором которых был Месчян). В то время как подавляющее большинство групп исполняли западные рок композиции и песни. В 1971 году, группа была приглашена на молодёжный фестиваль музыки стран соцлагеря, проходившего в Польше, однако разрешили поехать только Артуру Месчяну в сопровождении комсомольских активистов. Тем не менее, выступление Месчяна имело большой успех — при отсутствии партнеров по группе, Месчян выступал с другими музыкантами, приехавшими на этот музыкальный форум.

1972 году Месчян с отличием защитил диплом и после долгих мытарств в поисках работы из-за своей «неблагонадежности», в 1974 году стал работать в «Армгоспроекте», где, совместно с другими коллегами, приступил к созданию проекта ереванского международного аэропорта «Звартноц». В 1973 году Артур Месчян в течение года пел в хоре Кафедрального собора Первопрестольного Святого Эчмиадзина, где познакомился с Его Святейшеством Верховным Патриархом и Католикосом Всех Армян Вазгеном I. Католикос с большой симпатией относился к молодому музыканту и его творчеству, практически подружился с ним и в 1974 году предложил Месчяну написать Реквием, посвященный 60-й годовщине Геноцида армян. В процессе поисков текстового материала для этого творения, Месчян наткнулся на сборник стихов запрещенного в то время в СССР известного западноармянского поэта Мушега Ишхана — человека, пережившего трагические события 1915 года. С разрешения автора, Месчян использовал его стихи для создания «Реквиема». Произведение было готово уже через год, при этом Католикос Вазген I всячески поддерживал Месчяна, и группа даже репетировала в Эчмиадзине. Презентация «Реквиема» состоялась в первопрестольном Эчмиадзине в 1975 году в присутствии представителей культурной элиты Армении и диаспоры. Католикос благословил произведение. Группа с большими трудностями, собственными силами, при поддержке Католикоса, произвела запись, однако в СССР издание такого произведения было невозможно. А запись и издание в США сорвались в связи с тем, что материал «Реквиема» без ведома и разрешения автора уже в 1975 году попал в США, и многие песни из него исполнялись в изуродованном виде в калифорнийских ресторанах Арутом Памбукчяном. В течение долгих лет после этого Месчян не исполнял песен из «Реквиема», однако в дальнейшем, поддавшись уговорам друзей и поклонников, в несколько переработанной форме включил некоторые песни оттуда в альбомы, выпущенные в начале 90-х годов.

В 1978-м Артуру Месчяну удалось нечто, по тем временам практически невозможное: выступление по второму каналу национального телевидения. Он спел свои песни, в прямом эфире, в качестве саундтрека в телеспектакле «Мардакер» («Людоед»), имевшего к тому же политический подтекст.

1980-е годы

К началу следующего десятилетия «Аракялнер» неожиданно исчезли с музыкальной арены. За все годы существования группы Артур Месчян был бессменным её лидером и автором. В последнее десятилетие существования группы в её составе периодически играли Геворг Мангасарян, Ашот Адамян — гитара; Виген Степанян, Геворг Жангулян, Мовсес Мурадян — клавишные и Ашот Егикян, Станислав Бунатян, Ростом «Песок» Оганян, Григор Балаян — ударные. В 1984-м Месчян вернулся для того, чтобы начать свой собственный путь. К нему присоединились двое его учеников — Ваан Арцруни и Гурген Меликян. Рядом с ним вновь были старые поклонники, а число новых росло, несмотря на то, что его концерты были практически запрещены. В начале 80-х Месчян впервые решился попробовать свои силы в кино. Основной причиной, побудившей его дать согласие на исполнение главной роли в фильме [www.youtube.com/watch?v=DVHnZHX0YNY «Огонь, мерцающий в ночи»] о поэте Микаэле Налбандяне явилась возможность включить собственные произведения в фильм. Таким образом, он получил не только главную роль, но и полную свободу в создании музыкального оформления картины, а самое главное он в первый (и в последний) раз получил возможность произвести профессиональную запись в СССР, на студии «Мелодия». В итоге в фильм вошли три его произведения — «Еркир хнамья» («Древняя страна»), «Эпитафия» и «Воскрешение». Второй киноопыт Месчяна — фильм «И повторится все» вышел в свет в 1989 году, уже после переезда музыканта за океан. В начале 80-х годов Артур Месчян стал единственным беспартийным руководителем специальной архитектурной мастерской при Совете Министров в АрмПромПроекте. В эти же годы Месчян разрабатывает проект реставрации дома Лазарянов (здание постпредства Армении) в Москве (1981—1982) (сейчас это здание Посольства Армении в России), проектирует Правительственный Дом приемов в Ереване (1985) и новый корпус Матенадарана (1987-88), строительство которого, однако, из-за разрушительного землетрясения 7 декабря 1988, было прервано уже на начальном этапе и возобновлено только в 2007 году.

1990-е годы

В конце 1980-х годов Артур Месчян осуществил своё многолетнее стремление уехать из СССР. В 1989 году, ещё при Советской власти, Месчян с женой и двумя сыновьями переехал в Бостон (США), где ему, наконец, параллельно зарабатывая на жизнь, удалось записать накопленный за два десятилетия огромный материал. Первые годы пребывания в США были очень тяжелыми для Месчяна: процесс адаптации, поиск работы, тяжелое финансовое положение (сразу после приезда Месчян отказался от пособия для эмигрантов, считая, что не вправе быть иждевенцем у государства даже на законных основаниях). Тем не менее, уже в 1989 году по настоятельной просьбе армяно-американских поклонников, Месчян дает первый концерт в Бостоне, в Армянской церкви. В дальнейшем в 1990 году Месчян дает концерты в Центре Армянского Всеобщего Благотворительного Союза Нью-Джерси и Wilshire Ebell Theatre в Лос-Анджелесе. На вырученные с этих концертов средства Месчян в 1990 году записывает, и в 1991 году — издает свой первый альбом «Catharsis» (Катарсис), который выходит в виде винилового диска и аудиокассеты небольшим тиражом. Альбом мгновенно становится классическим и многократно тиражируется пиратами. Пиратские копии альбома попадают в Армению и песни Месчяна начинают звучать по радио. В 1990 году Месчян создает группу «Аракялнер-90» в которую входят Вэйн Джонсон (Wayne Johnson) — гитара, Джон Лефтвич (John Leftwich) — бас-гитара и Арт Родригес (Art Rodrigues) — ударные. Вместе с группой в 1993 году Месчян дает концерты в Пасадене (Калифорния), где представляет произведения из своего нового альбома «Монолог свихнувшегося скрипача», который записывает в том же году. В 1995 году Месчян записывает альбом «Wander» (рус. Странствие) в котором восстанавливает часть песен из «Реквиема». Все эти работы моментально становились тем, что в шоу-бизнесе называют хитами — как в Армении так и в диаспоре. В 1995 году Артур Месчян создает музыкально-вокальное произведение «Причастие» (Communion), которое считает вершиной своего музыкального творчества. В июле 1996 года он представляет впервые публике это произведение в зале First church of Nazarene в Пасадене (Калифорния), а в октябре 1996 года ереванской публике — в четырёх концертах в зале Армянского академического театра оперы и балета им. А. Спендиарова совместно с симфоническим оркестром. В ноябре 1996 года, будучи в США, Артур Месчян получает приглашение властей Армении занять пост главного архитектора города Еревана. В конце 1996 года он приезжает в Армению и приступает к работе на посту главного архитектора города Еревана. Артур Месчян очень ответственно и серьёзно отнесся к своей новой работе и сразу же начал преобразования, направленные на то, чтобы упорядочить и сделать прозрачным процесс принятия решений в сфере градостроительства. Однако, сразу встретил ожесточенное сопротивление властей, в частности, пригласившего его на этот пост, мэра города Еревана. Поняв, что в таких условиях все его усилия будут тщетны, Месчян отказывается от дальнейшей работы на посту главного архитектора в феврале 1997 года и возвращается в Бостон.

2000-е годы

В США Артур Месчян работает в архитектурной компании и руководит разработкой всех проектов этой компании. В 2001 году Артур Месчян выпускает сборник из 4 дисков — Hit Collection, куда входят его альбомы «The monologue of a Crazy Violinist» (рус. Монолог свихнувшегося скрипача), «Catharsis», «Catharsis II» и Communion (рус. Причастие). В 2003 году Артур Месчян дает концерт в зале Кодак в Лос-Анджелесе где представляет несколько новых песен и в частности впервые исполняет песню «Саят-Нова».

В богатой событиями жизни Артура Месчяна новая страница открылась в сентябре 2005 года, когда после 17 лет, проведенных в США, он с женой вернулся на родину. Последовавшая за возвращением серия концертов стала настоящим событием для огромного количества его поклонников, которым спустя столько лет удалось вновь увидеть экс-аракяла на сцене. В 2005 и 2006 году Артур Месчян дает несколько концертов в Ереване, Гюмри и Ванадзоре. Логическим продолжением этих выступлений стали два концертных диска. В 2007 году начинается строительство нового корпуса Научно-исследовательского института древних рукописей им. Месропа Маштоца — Матенадарана, по обновленному проекту Артура Месчяна. Архитектору и строителям удается завершить строительство в срок, и 20 сентября 2011 года, накануне 20 годовщины Независимости Армении, в присутствии высшего руководства и духовенства Армении произошла торжественная церемония открытия нового комплекса Матенадарана. Несмотря на высокую занятость на строительстве, Артур Месчян осенью 2009 года дает серию концертов в Ереване, Москве и Лос-Анджелесе, где наряду с по-новому звучащими, написанными ранее произведениями, исполняет новые песни.

В дальнейшем одним из важнейших проектов Артура Месчяна стало строительство музея Комитаса в городе Ереване. Под строительство правительством был выделен участок, прилегающий к Пантеону, с полуразрушенным зданием Дома культуры, спроектированным и построенным в 1949 году архитектором Корюном Акопяном. Месчян спроектировал музей так, чтобы оставить имеющее здание таким, каким оно было построено больше полувека назад. Строительство продолжалось около полутора лет. Артур Месчян курировал строительство от начала и до конца. 29 января 2015 года произошло торжественное открытие Музея-института Комитаса.

В 2011 году Артур Месчян награждён Орденом Святого Месропа Маштоца. В 2012 году награждён Золотой медалью Министерства строительства Армении за выдающиеся достижения в отрасли. В 2013 году Артур Месчян получил Государственную премию Армении за проектирование и строительство Нового корпуса Матенадарана. Несмотря на большой успех музыкальной деятельности, ныне Месчян не спешит выступать с новыми работами, предпочитая заниматься архитектурой.

Музей-институт Комитаса в Ереване. Архитектор Артур Месчян

Дискография

Основные работы

  • Дом приемов совмина Армянской ССР в Ереване.
  • Пристройка к Матенадарану в Ереване.
  • Участие в проектировании аэропорта «Звартноц» в Ереване.
  • Пионерлагерь—пансионат в Бюракане.
  • Физкультурно—оздоровительный комплекс в Новом Уренгое.
  • Памятник воинам, павшим в ВОВ в Цхатлиба.
  • Реконструкция и проект приспособления левого крыла Постпредства Армении в Москве.
  • Новый корпус Матенадарана
  • Реконструкция старого корпуса Матенадарана и прилегающей территории

Напишите отзыв о статье "Месчян, Артур Степанович"

Ссылки

  • [arthurmeschian.com/wp/ Официальный сайт Артура Месчяна]
  • [www.facebook.com/Arthur.Meschian Страница сообщества в Facebook о Артуре Месчяне]
  • [www.youtube.com/meschian Видео записи Артура Месчяна пользователя Arthur Meschian на YouTube]
  • [www.youtube.com/results?search_query=Meschian&search_type= Видео записей Артура Месчяна на YouTube]
  • [forum.openarmenia.com/index.php?showtopic=8635 Интернет-конференция с Артуром Месчяном]
  • [www.rockar.narod.ru/ Рок в Армении и армяне в роке]
  • www.flaneurin.at/pages/buchhauptstadt.php
Предшественник:
Аслан Мхитарян
Главный архитектор Еревана
19961997
Преемник:
Гамлет Хачатрян

Отрывок, характеризующий Месчян, Артур Степанович

Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.