Месяц, Вадим Геннадиевич

Вади́м Генна́диевич Ме́сяц (род. 1964, Томск) — поэт, прозаик, переводчик, руководитель издательского проекта «Русский Гулливер».

Биография

Родился в 1964 г. в Томске, окончил Томский государственный университет, кандидат физико-математических наук.

С 1992 до 2006 гг. работал в США. Координатор русско-американской культурной программы при Steven’s Institute of Technology (Хобокен, штат Нью-Джерси). Инициировал проведение восьми литературных фестивалей в Америке и России. Редактировал «Антологию современной американской поэзии» (совместно с А. Драгомощенко, 1996) и антологию современной русской поэзии «Crossing Centuries: The New Generation in Russian Poetry» (совместно с Джоном Хаем и другими, 2000). Переводил поэзию с английского (Дилан Томас, Эдвард Фостер и др.). Публикует стихи с 1987 г., прозу с 1988г.

Лауреат американской премии New Voices in Poetry and Prose (1991), Демидовской премии (1997, за вклад в русско-американское культурное сотрудничество), премии им. П. П. Бажова (2002, роман «Лечение электричеством»), Бунинской премии (2005, книга рассказов «Вок-вок»); финалист премии «Русский Букер» (2002, роман «Лечение электричеством»). Лауреат премии «Литературрентген» в номинации «Фиксаж» (2011, за культуртрегерскую деятельность), премии Союза российских писателей (2011, за книгу стихов «Цыганский хлеб»), «Отметина Давида Бурлюка» (2013, за вклад в развитие русского авангарда) и т.д.

Творчество Вадима Месяца высоко оценено Иосифом Бродским, Александром Зиновьевым, академиками М.Л. Гаспаровым и Вяч. Вс. Ивановым.

Член союза Российских писателей, союза писателей Москвы, Международной федерации русских писателей (Мюнхен), Нью-Йоркского отделения ПЕН клуба «Писателей в эмиграции»,  «Международного ПЕН-центра» (Москва), председатель комиссии "Центра современной литературы" при научном совете РАН.

Стихи и проза переведены на английский, немецкий, итальянский, французский, латышский, румынский, белорусский, польский и испанский языки.

В 2004 году организовал «Центр современной литературы» в Москве и издательский проект «Русский Гулливер» — одно из немногих издательств в стране, публикующих современную поэзию и инновационную прозу вне зависимости от степени ангажированности авторов на книжном рынке. С 2012 года Центр современной литературы и «Русский Гулливер» издают ежеквартальный литературный журнал «Гвидеон» с видеоприложением в сети.

Осенью 2010 вместе с Дарлин Реддауэй  провел международный фестиваль «Парщиковские чтения» памяти поэта А. Парщикова, одного из основателей «Русского Гулливера», в Санкт-Петербурге и Москве. В октябре 2011 собрал мемориальную конференцию в Steven’s college, посвященную ушедшим участникам русско-американской культурной программы: Нины Искренко, Сергея Курехина, Дмитрия А. Пригова, Алексея Парщикова, Елены Шварц.

С момента основания литературной премии им. О. Генри «Дары волхвов» (2010) вошёл в состав её жюри. Член жюри премии «Дебют» в поэтической номинации (2011), председатель Волошинского конкурса по видеопоэзии (2011-13 гг.) и т.д. В 2014 году учредил литературную Премию «Русского Гулливера», является ее куратором.

Книги

• Календарь вспоминальщика. — М.: Советский писатель, 1992
• Ветер с конфетной фабрики: Повесть. — М.: Былина, 1993
• Когда нам станет весело и светло. — М.: Былина, 1994
• Современная американская поэзия (соредактор и переводчик). — Екатеринбург: Наука, 1996
• Високосный день. — Печора пресс, 1996
• Выход к морю: Стихи. — М.: МИКО, 1996
• A Guest in the Homeland: Selected Writings. — Talisman Publishers, 1997
• Selected Poems. —Brown University, 1998
• The New Generation in Russian Poetry (co-editor) — Jersey City, Talisman House Publishers, 2000
• Crossing centuries: new generation in Russian poetry (co-editor) — Jersey City, Talisman House Publishers, 2000
• Час приземления птиц: Сборник стихотворений. — М.: МАИК «Наука/Интерпериодика», 2000
• Лечение электричеством: Роман. — М.: ТЕРРА, 2002
• Кодекс Запада, Битники. Стихотворения (составитель и переводчик книги Э.Фостера). — Наука, 2003
• Вок-вок: Рассказы. — М.: Новое литературное обозрение, 2004
• Правила Марко Поло. — М.: Emergency Exit, 2006
• Elviento que sopla de la fabrica de bomdbones. — Madrid: Ediciones hispano eslavas, 2006
• Не приходи вовремя: Стихи. — М.: Изд-во Р. Элинина, 2006
• Безумный рыбак: Книга стихотворений. — М.: Русский Гулливер; Центр современной литературы, 2008
• Цыганский хлеб: Стихи. — М.: Водолей, 2009
• Норумбега: Головы предков. — М.: Новое литературное обозрение, 2011
• Поэзия действия: Опыт преодоления литературы. Сборник статей и эссе — М.: Центр современной литературы, 2011
• Имперский романсеро. Сборник стихотворений — М.: Водолей, 2012
• Второй концерт Рахманинова как национальная идея. Сборник статей и эссе. — М.: Центр современной литературы, 2013
• Тщетный завтрак. Стихи — М.: Водолей, 2014
• Стихи четырнадцатого года. Стихи. — М.: Водолей, 2015
• О Теме и Варе на воздушном шаре. Сказка для детей. — М.: Русский Гулливер, 2015
• Мифы о Хельвиге. Стихи. — М.: Рипол-классик, 2016

Ссылки

• [www.vavilon.ru/texts/mesyats0.html Страница на сайте «Вавилон»]
• [magazines.russ.ru/authors/m/mesyats/ Месяц, Вадим Геннадиевич] в «Журнальном зале»

Отрывок, характеризующий Месяц, Вадим Геннадиевич

– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.