Метод Хэйра
Метод Хэйра-Нимейера (известен также как метод Гамильтона) используется для определения количества мандатов, полученных партийным списком при пропорциональной избирательной системе. Метод назван по имени предложившего его британского политика Томаса Хэйра и усовершенствовавшего его германского математика Хорста Фридриха Нимейера.
В основе метода лежат квота Хэйра и правило наибольшего остатка. Квота Хэйра иначе называется «естественной квотой», это частное от деления суммарного числа голосов, полученных партиями, между которыми распределяются мандаты, на число распределяемых мандатов (средняя «цена» одного мандата, выраженная в количестве голосов избирателей). Результат деления числа голосов, поданных за партию, на квоту Хэйра иногда называют «идеальным частным».
Каждый партийный список сначала получает столько мандатов (мест), сколько целых чисел в «идеальном частном» в результате он получит. Оставшиеся свободные места распределяются по порядку наибольших долей чисел (после запятой), которые при таком подсчете приходятся на тот или иной список. То есть сначала дополнительный мандат получает партия с наибольшим остатком, затем следующая за ней по величине остатка и так далее. После этой процедуры все места оказываются распределенными, и устанавливается, на сколько мест может рассчитывать каждая партия.
Очевидное достоинство этого метода заключается в том, что число мандатов, которое получит любая партия, будет не меньше, чем «идеальное частное», округленное до меньшего целого, и не больше, чем «идеальное частное», округленное до большего целого.
Метод Хэйра-Нимейера используется в Германии на выборах в бундестаг и ландтаги. В России он используется на выборах в Государственную Думу с 1993 года, а также в большинстве выборов региональных парламентов до 2006 года. Квота Хэйра в российских законах именуется первым избирательным частным.[1][2]
Пример
В результате голосования общефедеральный список кандидатов избирательного объединения А получил 85 тыс. действительных голосов, список избирательного объединения Б — 190 тыс., список В — 310 тыс., список Г — 105 тыс., список Д — 215 тыс., список Е — 65 тыс., список Ж — 45 тыс. Распределить между ними нужно 15 мандатов.
Определяется избирательное частное. Оно составляет (указание на тыс. для удобства опускается): (85+190+310+105+215+65+45) : 15 = 67,6.
Число голосов, полученное каждым списком, делится на избирательное частное:
А — 85 : 67,6 = 1,26
Б — 190 : 67,6 = 2,81
В — 310 : 67,6 = 4,58
Г — 105 : 67,6 = 1,55
Д — 215 : 67,6 = 3,18
Е — 65 : 67,6 = 0,96
Ж — 45 : 67,6 = 0,66
В результате список А получает один депутатский мандат, список Б — два, список В — четыре, список Г — один, список Д — три мандата, списки Е и Ж — ни одного. Распределены 11 мандатов из пятнадцати. Чтобы распределить оставшиеся четыре, в соответствии с пунктом «в» делим дробные части вышеприведенных результатов на целые эти результаты:
А — 26 : 1,26 = 20,63
Б — 81 : 2,81 = 28,82
В — 58 : 4,58 = 12,66
Г — 55 : 1,55 = 35,48
Д — 18 : 3,18 = 5,66
Е — 96 : 0,96 = 100,0
Ж — 66 : 0,66 = 100,0
Наибольшие числа у списков Е, Ж, Г и Б, которым и передаются оставшиеся нераспределенными четыре мандата.
Общий итог: А — один мандат, Б — три мандата, В — четыре мандата, Г — два мандата, Д — три мандата, Е — один мандат, Ж — один мандат.
Напишите отзыв о статье "Метод Хэйра"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Метод Хэйра
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
