Метрополитен-опера

Метрополитен-опера
Здание Метрополитен-оперы
Основан	1880
Здание театра
Местоположение	Нью-Йорк, США
Координаты	40°46′22″ с. ш. 73°59′03″ з. д.40.77278° с. ш. 73.98417° з. д. / 40.77278; -73.98417
Руководство
Директор	Питер Гельб
Главный дирижёр	Джеймс Ливайн
Главный балетмейстер	Йозеф Фриц
Главный хормейстер	Дональд Палумбо
Ссылки
[www.metoperafamily.org/metopera/ operafamily.org/metopera/]

К:Театры, основанные в 1880 году

Метропо́литен-о́пера (англ. Metropolitan Opera) — оперная труппа, основанная в Нью-Йорке (США) в 1880 году в качестве альтернативы Музыкальной академии. С 1966 года базируется в Линкольн-центре, в специально построенном для неё здании Метрополитен-оперы (1963—1966, архитектор Уоллес Харрисон). Является одним из самых известных и престижных оперных театров мира. Нередко сокращенно называется Мет (англ. The Met).

Главный дирижёр и музыкальный руководитель театра — Джеймс Ливайн. Генеральный директор — Питер Гельб.

Создан на средства акционерного общества «Метрополитен-опера хаус компани». Субсидируется богатыми фирмами, частными лицами.

Театр открыт семь месяцев в году — с сентября по апрель. Спектакли идут ежедневно. С мая по июнь театр выезжает на гастроли. Кроме того, в июле театр дает бесплатные спектакли в парках Нью-Йорка, собирающие огромное количество зрителей.

Оркестр и хор театра работают на постоянной основе; солисты и дирижёры приглашаются по контракту на сезон или на определённые спектакли. Оперы традиционно исполняются на языке оригинала. Основу репертуара составляет мировая классика, в том числе и русских композиторов.

Старое здание

Компания «Метрополитен Опера» была основана в 1880 году и располагалась в здании оперного театра, построенного архитектором Кливлендом Кейди на Бродвее. Пожар 27 августа 1892 года сильно повредил здание. После восстановительных работ опера вновь открылась, и здание использовалось вплоть до 1966 года, когда руководство компании решило перенести оперный театр на новое место. В 1966 году здание было снесено.

Новое здание

В сентябре 1966 года компания переехала в новое здание в Линкольновском центре исполнительских искусств на Манхэттене вместе с двенадцатью другими организациями.

Зрительный зал рассчитан на 3900 мест. Кроме основной сцены имеются три вспомогательные.

Стены вестибюля украшены монументальными фресками Марка Шагала. Эти фрески недавно были проданы в частные руки, но с условием, что их местонахождение не изменится. Так что продажа была чисто номинальной, условной, более похожей на материальную помощь.

Премьеры и постановки

Метрополитен-опера открылась 22 октября 1883 года оперой «Фауст» Шарля Гуно. Открытие нового оперного зала в Линкольн-центре 16 сентября 1966 года было одновременно и мировой премьерой оперы «Антоний и Клеопатра» Сэмюэля Барбера.

В старом здании Метрополитен-оперы проходили премьеры произведений Джакомо Пуччини: «Девушка с Запада» в декабре 1910 года и, в декабре 1918 года, триптиха «Плащ», «Сестра Анджелика» и «Джанни Скикки». В октябре 1958 года состоялась премьера оперы «Ванесса» Сэмюэля Барбара, удостоенной Пулитцеровской премии за выдающееся музыкальное произведение.

С начала XX века «Мет» стала считаться наряду с Венской оперой и театром «Ла Скала» в Милане ведущей оперной сценой мира. Этому во многом способствовали дирижёры театра, среди которых были Густав Малер, Феликс Моттль, Артуро Тосканини. Художественные руководители театра считали своей основной задачей приглашать самых известных певцов мира. Среди прочих, здесь выступали Лотта Леман, Нелли Мельба, Лилиан Нордика, Олив Фремстад, Жак Урлус и, конечно же, Энрико Карузо, дебютировавший в опере «Риголетто» в роли герцога Мантуанского в 1903 году и работавший в театре до 1920 года. В 1908 году Малер начал свою деятельность в театре оперой «Тристан и Изольда».

Уже в тридцатые-сороковые годы XX века театр заявил о себе как о ведущей оперной сцене мира.

На сцене театра пели выдающиеся исполнители: Зинка Миланова, Кирстен Флагстад, Астрид Варнай, Марта Мёдль, Тереса Берганса, Лауриц Мельхиор, Леонард Уоррен, Адам Дидур, Фёдор Шаляпин.

В 1956 году в опере «Норма» впервые выступила Мария Каллас.

В марте 1967 года в новом здании оперного театра состоялась ещё одна мировая премьера оперы «Мурнинг становится Электрой» Марвина Дэвида Леви сразу с двумя ведущими певцами мира Пласидо Доминго (сентябрь 1968 года) и Лучано Паваротти (ноябрь 1968 года). В декабре 1991 года и октябре 1992 года прошли еще две премьеры «Призраки Версаля» Джона Корильяно и «Вояж» Филипа Гласса.

Радиопередачи

Записи постановок в Метрополитен-опере передавали в субботу вечером в прямом эфире многие радиостанции США и некоторых других стран, начиная с Рождества 1931 года. Первой радиотрансляцией стала запись оперы «Гензель и Гретель» Энгельберта Гумпердинка. Финансирование этих радиопередач осуществлял один и тот же человек с 1940 по 2004 год.

С 2006 года Метрополитен-опера транслирует свои постановки в режиме реального времени в Интернете на своём официальном сайте, а также в кинотеатрах многих стран мира в режиме цифрового вещания высокого качества (см. Прямые показы Метрополитен-опера в HD).

Зал

Великолепный занавес Метрополитен-оперы весит несколько сотен килограммов и украшен шитьём из чистого шёлка и блёстками. Оборудование сцены изготовлено немецкой фирмой «Герритс» из Умкирха под Фрайбургом.

Советские и российские оперные певцы в Метрополитен-опере

• Атлантов, Владимир Андреевич
• Вишневская, Галина Павловна
• Горчакова, Галина Владимировна
• Герзмава, Хибла Леварсовна
• Гаврилова, Мария Германовна
• Казарновская, Любовь Юрьевна
• Лейферкус, Сергей Петрович
• Нетребко, Анна Юрьевна
• Образцова, Елена Васильевна
• Поплавская, Марина
• Раутио, Нина Валентиновна
• Соловьяненко, Анатолий Борисович
• Хворостовский, Дмитрий Александрович
• Чернов, Владимир Николаевич
• Шаляпин, Фёдор Иванович
• Терентьева Нина Николаевна

Ссылки

• [archives.metoperafamily.org/archives/frame.htm База данных Метрополитен-оперы (персоны, хронограф постановок)]

Отрывок, характеризующий Метрополитен-опера

– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.