Метьюрин, Чарлз Роберт

Чарлз Роберт Метьюрин
Charles Robert Maturin
Имя при рождении:	Чарлз Роберт Метьюрин
Псевдонимы:	Dennis Jasper Murphy
Дата рождения:	25 сентября 1782(1782-09-25)
Место рождения:	Дублин
Дата смерти:	30 октября 1824(1824-10-30) (42 года)
Место смерти:	Дублин
Род деятельности:	писатель, священник
Жанр:	готический роман

Чарльз Ро́берт Ме́тьюрин (англ. Charles Robert Maturin, 25 сентября 1782, Дублин — 30 октября 1824, Дублин) — английский (ирландский) священник и писатель.

Биография

Чарльз Метьюрин родился в семье гугенотов, бежавших из Франции после отмены Нантского эдикта и нашедших убежище в Ирландии. Образование Чарльз получал в Тринити-колледже и ему прочили карьеру в церкви.

В 1803 году он стал викарием в церкви Св. Петра в Дублине. Жил он с родителями, занимался любимым делом. 7 октября 1804 года женился на певице Генриетте Кингсбери. Благодаря этому союзу, Метьюрин породнился с Оскаром Уайльдом, которому приходился двоюродным дедушкой.

Первые работы Чарльз выпускал под псевдонимом Дэнис Джаспер Мерфи и они не пользовались популярностью. Однако его произведения заметил Вальтер Скотт и обратил на них внимание Дж. Байрона. Благодаря поддержке этих двух литературных светил, пьеса «Бертран» с Эдмундом Кином в роли Бертрана увидела широкую публику и прошла с успехом.

Однако пьеса не приносит Чарльзу финансовой стабильности, так как на момент успеха приходится банкротство отца и ещё одного родственника, которым он вынужден помогать. В это же время Сэмюэль Тэйлор Колридж публично объявляет пьесу унылым и отвратительным атеистическим действием, «печальным доказательством испорченности общественного мнения».

На отзывы Колриджа обратила внимание Ирландская Католическая церковь (Метьюрин вынужден был отказаться от псевдонима, чтобы получить деньги за пьесу) и приостановила продвижение Чарльза по карьерной лестнице.

Метьюрин вынужден содержать жену и четверых детей на небольшую зарплату викария, поскольку, несмотря на продолжение своей литературной деятельности, дополнительного дохода не получает: его пьесы не пользуются популярностью.

Помимо пьес Чарльз начинает писать романы.

Чарльз Роберт Метьюрин умер в Дублине 30 октября 1824 года.

Написание фамилии на русском языке

Крупнейшим и наиболее авторитетным литературоведом, занимавшимся во второй половине XX века творчеством Чарльза Метьюрина, был академик М. П. Алексеев. Готовя к академической публикации роман «Мельмот Скиталец» (М.: Наука, 1983), он специально посвятил отдельный раздел приложений вопросу об истории написания имени английского автора в России. Необходимость этого была связана с тем, что:

… русская транскрипция его фамильного имени (французского происхождения) долгое время оставалась у нас неустойчивой: его писали и произносили на разные лады.

— Алексеев М. П. Ч. Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец»

Имя Метьюрина появилось в русской печати ещё при жизни писателя, начиная с 1816 года. Поначалу, следуя французскому произношению чаще всего фамилию его писали Матюре́н. Но при этом Пушкин, который впервые прочёл роман на английском языке, в своём примечании 19 к XII строфе «Евгения Онегина» назвал его автора, следуя тогдашним традициям передачи английского способа прочтения имени: Матю́рин; здесь же М. П. Алексеев приводит и встреченный там же вариант Мату́рин.

Поскольку уже тогда единства в написании не было, в вопрос правильности написания решила вмешаться редакция журнала «Библиотека для чтения». К ранее отмеченным вариантам к тому времени появился и Мече́рин. Тогда, в 1834 году, «Библиотека для чтения» и предложила вариант, который впоследствии М. П. Алексеев избрал как академический: Метью́рин.

Однако это не привело к упорядочению транскрипции, и продолжали всплывать всё новые варианты. М. П. Алексеев обратил внимание, что в 1841 году В. Г. Белинский транскрибировал фамилию как Мичьюре́н, причём в собрание сочинений критика это написание вошло дважды. Изучив другие его произведения, Алексеев установил, что Белинский всё же обычно использовал Матюре́н.

Неординарное, на первый взгляд, написание фамилии Метьюрина нашёл Алексеев в «Записных книжках» поэта и критика П. А. Вяземского. Не претендуя на то, чтобы его версия стала литературным вариантом, князь в ироничном стиле написал: «Метю́рин или, как англичане его зовут, кажется, Мефрин». Однако эта «странная на первый взгляд транскрипция» нашла у академика объяснение: «при французских переводах романа Метьюрина имя автора нередко ошибочно писалось через th (Mathurin), что и служило поводом для орфоэпического искажения».

В 1924 году вновь стал использоваться французский вариант «Матюре́н». Именно к нему тогда стал оппонировать В. В. Гиппиус, возражая, что «написание Матюрен не согласуется с общей традицией транскрипции русских имён». Оспорив таким образом давно уже не использовавшийся вариант, литературовед и переводчик предложил свой, новый — Мечью́рин. При этом Гиппиус как бы не заметил другие, уже известные к этому времени варианты — ни пушкинский Матю́рин, ни Метью́рин, предложенный «Библиотекой для чтения». Апеллируя к минувшим временам, в 1929 году академик В. В. Виноградов добавил к этому списку ещё одну форму, написав «о Матюрине (или Меччу́рине по транскрипции того времени)».

Однако ни предложения Гиппиуса, ни возражения Виноградова не могли преодолеть тенденции фонетической транскрипции, которая охватила СССР в 1920—1930 годы. В связи с этим академик М. П. Алексеев замечал:

… тенденция к так называемой фонетической транскрипции, то есть к максимальному приближению графики к орфоэпической норме английских слов и собственных имён, приводила порой к рекомендации таких карикатурных для русского читателя транскрипций, как Месью́рен, Мэйчу́рэн, Мейчю́рен, Мэтью́рин.

— Алексеев М. П. Ч. Р. Метьюрин и его «Мельмот Скиталец».

Против принципа «фонетической транскрипции» возражали и другие русские лингвисты. М. П. Алексеев ссылается на авторитет ещё одного русского писателя, критика, переводчика — А. В. Дружинина. Переводчик Байрона и Шекспира настоятельно советовал своим коллегам:

… не гнаться вполне за английским произношением и щадить языки своих читателей, тем более, что совершенно приблизиться к точному звуку английского произношения не всегда бывает возможно

Как подтверждение этому, Алексеев приводит взятые из разных мест Матьюрэ́н, Матью́рин и т. п.

Обоснование написания Метьюрин, предложенное академиком Алексеевым в 1983 году и опубликованное в качестве приложения к изданию АН СССР «Литературные памятники», является на данный момент последним по времени специальным исследованием данного вопроса (16-й том Больший советской энциклопедии 3-го издания с написанием Мэтьюрин вышел в 1974 году).

Известные работы

Романы

• Семья Монторио (1807)
• Молодой ирландец (1808)
• Милезский вождь (1812)
• Женщины, или За и против (1818)
• Мельмот Скиталец (1820)
• Альбигойцы (1824)
• Замок Лейкслип (1825)

Пьесы

• Бертрам, или Замок св. Альдобранда (1816)
• Мануэль (1817)
• Френдольфо (1819)
• Осмин-отступник (изданный посмертно в 1830)

Стихи

• Вселенная (1821)

Проповеди

• Проповеди (1819)
• Пять Проповедей по Ошибкам Римско-католической церкви (1824)

Главная книга

Наиболее известен готический роман Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1820). Им восхищались Бальзак и Т. Готье, Бодлер и Лотреамон, Готорн и Эдгар По.

«Мельмот» в России

Роман Метьюрина появился на русском языке в 1833. Он привлек глубокое внимание Пушкина, Лермонтова, Достоевского. Отсылки к образу Мельмота присутствуют в творчестве Набокова («Лолита» и др.).

Большое влияние Мельмот Скиталец оказал на творчество Булгакова. В его книге «Мастер и Маргарита» четко прослеживаются прямые или косвенные ссылки на роман Метьюрина.

Публикации на русском языке

• Метьюрин Ч. Р. Мельмот Скиталец. — М.: Наука, 1983. (Литературные памятники)
• Чарльз Роберт Мэтьюрин. Мельмот Скиталец. — М.: Терра-Книжный клуб, 2001. — 424 с.
• Чарльз Роберт Метьюрин. Мельмот Скиталец. - М.: Эксмо, 2009, - 832 с., 3 000 экз.

Литература

• Fierobe Cl. Charles Robert Maturin, 1780—1824: l’homme et l'œuvre. Lille: Université de Lille III, 1974.

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~книги/Лит.%20энциклопедия/Мэйчурэн/ Чарлз Роберт Метьюрин в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
• [fantlab.ru/autor3824 Метьюрин, Чарлз Роберт] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [etext.library.adelaide.edu.au/m/maturin/charles/melmoth]
• [matoorin.ru Чарльз Роберт Метьюрин]

Отрывок, характеризующий Метьюрин, Чарлз Роберт

– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.