Мехмед IV Герай
Мехмед IV Герай IV Mehmed Geray, ٤ محمد كراى | ||
| ||
---|---|---|
1641 — 1644 | ||
Предшественник: | Бахадыр I Герай | |
Преемник: | Ислям III Герай | |
| ||
1654 — 1666 | ||
Предшественник: | Ислям III Герай | |
Преемник: | Адиль Герай | |
Вероисповедание: | Ислам, суннитского толка | |
Рождение: | 1610 | |
Смерть: | 1674 | |
Род: | Гераи | |
Отец: | Селямет I Герай | |
Дети: | Ахмед Герай, Ауз Герай, Джанибек Герай, Мубарак Герай |
Мехме́д IV Гера́й Су́фий (Софу́) (крым. IV Mehmed Geray, ٤ محمد كراى; Sofu Mehmed Geray, صوفى محمد كراى 1610—1674) — хан Крыма в 1641—1644 и 1654—1666 годах из рода Гераев. Сын крымского хана Селямета I Герая.
Встречающиеся в литературе варианты написания имени: Мехмед IV Гирей, Мехмед IV Гирай, Мухаммед Гирей IV, Магмет Гирей IV, Магомет Гирей IV, Мухаммед Гирай IV.
В юности Мехмед был нурэддином и калгой во время царствования Джанибека Герая (1632—1635), затем уехал из Крыма и жил в Османских владениях. Во время первого правления занимался в основном внешней политикой, причём не слишком удачно. После того, как Русское государство подчинило часть кавказских владений Крыма, Мехмед IV Герай был отправлен в отставку, вызван в Стамбул и сослан на остров Родос. Новым крымским ханом был назначен Ислям III Герай (1644—1654), старший брат Мехмед Герая. Мехмед Герай провёл в ссылке на Родосе десять лет.
В первое правление (1641—1644) Мехмед IV Герай назначил калгой Фетих-Чобан-Гирея, а нурэддином — своего племянника Гази Герая, сына старшего брата Мубарек Герая. Во второе правление (1654—1666) Мехмед IV Герай назначил калгой своего племянника Гази Герая, а нурэддином — младшего брата Адиль Герая. В 1659 году после смерти Адиль Герая Мехмед Герай назначил новым нурэддином своего племянника Мурад Герая, сына Мубарек Герая. В 1663 году после отставки Мурад Герая новым нурэддином был объявлен Мухаммед Герай, двоюродный брат хана. После смерти Мухаммед Герая нурэддином был назначен Ахмед Герай, сын хана Мехмед IV Герая.
В 1654 году вторично вступив на ханский престол после смерти своего старшего брата Исляма III Герая Мехмед IV заключил военный союз с ослабленной в результате восстания Хмельницого Речью Посполитой и оказывал помощь воевавшему против Москвы украинскому гетману Ивану Выговскому. В 1659 году объединенная казацко-татарская армия под командованием Ивана Выговского и Мехмед IV Герая разгромила русскую рать под предводительством князя Алексея Никитича Трубецкого в битве под Конотопом.
В марте 1666 года за отказ предоставить Османской империи военную помощь в войне с Австрией за Венгрию крымский хан Мехмед Герай был смещён с трона османским султаном Мехмедом IV, который назначил новым крымским ханом Адиль Герая.
Покинув ханский трон, Мехмед Герай уехал из Крыма в Дагестан, где прожил дервишем ещё 8 лет. Получил от шамхала Тарковского Сурхая в удел селение Пирбай, переименованное в память о родине в Бахчисарай. Умер в 1674 году, после чего его прах был перевезён в Крым и похоронен в Бахчисарае.
Мехмед IV Герай — один из известнейших поэтов ханского Крыма. Писал под псевдонимами Кямиль и Хани. Тематика его стихов в основном религиозно-философская. Прозвище Суфий (крымско-тат. Sofu) получил за любовь к философии и идеям суфизма.
Источники
- Олекса Гайворонский «Созвездие Гераев». Симферополь, 2003.
Предшественник: Бахадыр I Герай |
Хан Крыма 1641—1644 |
Преемник: Ислям III Герай |
Предшественник: Ислям III Герай |
Хан Крыма 1654—1666 |
Преемник: Адиль Герай |
Это заготовка статьи о монархе, династии или её представителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Мехмед IV Герай"
Отрывок, характеризующий Мехмед IV Герай
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.