Мехтхильда Гольштейнская

Мехтхильда Гольштейнская (нем. Mechthild von Holstein; 1220 или 1225 год — 1288, Киль) — жена датского короля Абеля, представительница гольштейнского рода Шауэнбург.

Мехтхильда родилась в семье графа Гольштейна и Шауэнбурга Адольфа IV. В 1237 году она выходит замуж за датского принца Абеля, ставшего королём в 1250 году и правившего до 1252 года. В этом браке у Мехтхильды родилось четверо детей:

• Вальдемар III Абельсен, герцог Шлезвига
• Эрик I Абельсон, герцог Шлезвига
• София Датская
• Абель Абельсен

После смерти короля Абеля Датского в 1252 году Мехтхильд выходит вторично замуж в Бьяльбё за регента Швеции Биргера Ярла (в 1261), для которого это тоже был уже второй брак. У Биргера и Мехтхильды родилась дочь, Кристина Биргерсдоттер.

В одном из датских нотариальных документов (Dipl. Dan. II, 1, Nr. 316.) указано, что 12 мая 1260 года Мехтхильда Гольштейнская и оба её сына, Эрик и Абель Абельсены, заложили гольштейн-кильскому графу Иоганну I и гольштейн-итцехоскому графу Герхарду I свои вотчины Штапельхольм, Фрезлет, Швансен и Ярнвит. В закладной также упоминается крепость Рендсбург, полученная Мехтхильдой в качестве приданого.

Похоронена Мехтхильда в монастырской церкви в Варнхеме, в шведском Вестергётланде.

Литература

• Kr. Erslev: Mechthilde в: Dansk biografisk leksikon, Band 11, S. 205—206, Kopenhagen 1897 ([runeberg.org/dbl/11/0207.html Digitalisat])
• Albert von Stade: Annales Stadenses 1237—1241, MGH SS XVI, S. 363—367

Отрывок, характеризующий Мехтхильда Гольштейнская

Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.