Мечеть Бадшахи
| Мечеть | |
 Фасад мечети Бадшахи | |
| Страна |  Пакистан
|
| Провинция | Пенджаб |
| Город | Лахор |
| Течение, школа | суннитская |
| Тип мечети | Джума-мечеть |
| Архитектурный стиль | Индо-сарацинский стиль |
| Инициатор строительства | Аурангзеб |
| Строительство | 1673—1674 годы |
| Реликвии и святыни | тюрбан пророка Мухаммеда, платки Фатимы, платок Хусейна ибн Али и т. д. |
| Вместимость | от 55 до 60 тыс. |
| Количество куполов | 3 |
| Количество минаретов | 8 |
| Высота минарета | 62 |
| Состояние | действующая |
| Таравих | 
|
| Ифтар и сухур |
|
Мече́ть Бадша́хи (урду بادشاہی مسجد — мечеть падишаха) — вторая по величине мечеть Пакистана, расположенная в городе Лахор. Мечеть считается одним из наиболее значимых памятников индо-исламской сакральной архитектуры эпохи Великих Моголов. Вторая по величине мечеть Пакистана после мечети Фейсал в Исламабаде.
Содержание
История
С 1584 по 1598 год в Лахоре располагалась резиденция могольского императора, Акбара Великого. Его преемники подолгу жили в этой резиденции и украшали город новыми великолепными постройками. Последний из династии Великих Моголов, Аурангзеб (1658—1707), построил в Лахоре знаменитую мечеть, которая называется «мечетью Бадшахи». Лахорская мечеть стала последним достижением архитектура периода Великих Моголов[1].
Построенная в 1673-74 годах году в мечеть, с тех пор является главной достопримечательность Лахора[2]. Она похожа на построенную двумя десятилетиями раньше мечеть Джама-Масджид в Дели. На мраморной плите, установленной над главным входом в мечеть имеется резная надпись: «Мечеть победоносного и отважного владыки Мухиддина Мухаммада Аламгира, построенная и законченная под управлением самого скромного служащего императорского двора Фидаи Хан Кока, в 1084 году Хиджры». Упоминаемый в надписи Фидаи Хан Кока был сводным братом Аурангзеба и начальником артиллерии в его армии. Стоимость строительства мечети «превысила шесть лакхов рупий» (1 лакх = 100 тысячам рупий). В последующем на содержание мечети направлялись доходы от целого княжества Мултан[1].
В начале XIX столетия Лахор был захвачен сикхами, которые устроили в мечети склад и пороховой погреб. Во времена британского колониального правления галереи внутреннего двора использовались в качестве казарм для солдат. В 1856 году после долгих переговоров мечеть перешла в руки мусульман и была восстановлена. После обретения Пакистаном независимости в 1947 году в мечети велись большие ремонтные работы[1].
В 1960 году была произведена полная реставрация мечети, после которой мечеть приняла нынешний вид[3].
В настоящее время мечеть Бадшахи является кандидатом в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО[4].
Архитектура
Жители Лахора считают её самой большой в мире. Размеры внутреннего двора мечети — 159 × 527 м. У мечети восемь минаретов: четыре по углам молитвенного зала и столько же по углам стены, окружающей мечеть. Высота внешних минаретов — 62 метра. Над молитвенным залом возвышаются три огромных беломраморных купола, резко контрастирующие с красными минаретами, построенными из песчаника[1].
Мечеть построена на высокой платформе, которая возвышается над старым городом напротив Садов Шалимара и Лахорской крепости. К её главному входу с трех сторон ведут лестничные марши из 22 ступеней, которые заканчиваются у сложенной из красного песчаника террасы. Главный вход в мечеть увенчан множеством башенок двухъярусный павильон высотой 19,8 метров. Над павильоном возвышается высокий трехцентровой сводом, украшенный резьбой[1].
Через монументальные ворота можно попасть в огромный внутренний двор. Четыре высоких минарета завершаются изящными беломраморными павильонами. Нынешние павильоны являются копиями XIX века, взамен утраченых в результате землетрясения 1840 года[1].
Внешний диаметр трёхярусных минаретов составляет 20,2 м. Внутри круглая шахты диаметром 2,55 метров проложена узкая винтовая лестница из 204 ступеней ведущая на вершину минарета[1].
Главный вход открывается в обширный, вымощенный кирпичом, внутренний двор, в котором может уместиться от 55[2] до 60 тысяч верующих[5]. В центре двора устроен беломраморный фонтан, возле которого верующие совершали омовение. В настоящее время фонтан для этой цели уже давно не используется. Двор окружает изящная арочная галерея, в которой в эпоху Моголов располагалось медресе. В 1856 году британцы снесли восточную часть галереи, но позже была восстановлена и некоторое время служила залом для омовений[1].
В западном конце двора высится центральное здание мечети. Площадь здания, увенчанного тремя изящными куполами, составляет 23,375 кв. футов. Фасад из красного песчаника облицован алебастровыми панелями и украшен тончайшей резьбой, а также мраморной инкрустацией. Сводчатый проем центрального входа имеет высоту 16,5 метров[1].
Интерьер главного здания мечети состоит из двух протяженных залов. Ближний зал разделен на два обширных помещения, а дальний состоит из семи сообщающихся между собой залов, разделенных восемью массивными арками. Все убранство интерьера выполнено в технике резьбы по известковой штукатурке. Исключение составляет отделанный мрамором михраба[1].
Реликвии
В верхнем ярусе главного входа располагается маленький музей, в котором хранятся многие исламские реликвии. Всего в стеклянных витринах хранятся двадцать семь реликвий, среди которых зелёный тюрбан пророка Мухаммеда, отпечаток его ноги и его знамя; платки, вышитые дочерью пророка Мухаммеда, Фатимой; первая сура Корана, переписанная рукой праведного халифа Али ибн Абу Талиба; платок Хусейна ибн Али, со следами его крови[1].
Согласно преданию, большинство реликвий, находящихся в мечети, были привезены в Лахор великим завоевателем Тимуром — «железным хромцом». Хранившиеся первоначально в императорском дворце Шиш-Махал (Зеркальный дворец), в 1883 году они были переданы в мечеть Бадшахи[6].
В 2002 году из музея мечети были украдены сандалии, принадлежавшие пророку Мухаммеду. Полиция арестовала восемь служителей мечети, которых обвинили в халатности, благодаря которой преступники смогли совершить кражу[5]. В связи с кражей руководством мечети ставился вопрос о переносе реликвий в более безопасное место — Лахорский музей. В итоге было решено оставить их в мечети, к которой ежегодно приезжает огромное число паломников, желающих воочию увидеть исламские реликвии[6].
Напишите отзыв о статье "Мечеть Бадшахи"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Низовский А. Ю., 2006.
- ↑ 1 2 Сто чудес света.
- ↑ Окружающий мир.
- ↑ [whc.unesco.org/en/tentativelists/1277/ Badshahi Mosque, Lahore]. UNESCO World Heritage Centre. Проверено 17 февраля 2014.
- ↑ 1 2 [www.centrasia.ru/newsA.php?st=1028277960 Из пакистанской мечети Бадшахи Масджид украдена святыня - сандалии Пророка Мухаммеда]. centrasia.ru (2 августа 2002). Проверено 17 февраля 2014.
- ↑ 1 2 relicviyas.ru.
Источники
- Низовский А. Ю. [slovari.yandex.ru/~книги/Величайшие%20храмы%20мира/Мечеть%20Бадшахи%20в%20Лахоре/ Мечеть Бадшахи в Лахоре] // Величайшие храмы мира: Энциклопедический справочник. — М.: Вече, 2006. — 576 с.
- [100wonders.ru/index.php?id=89 Мечеть Бадшахи, Лахор, Пакистан]. Сто чудес света. Проверено 19 февраля 2014.
- [infmir.ru/articles/pakistan_lahore_mosque/ Королевская мечеть Бадшахи в Лахоре]. Окружающий мир (6 июня 2011). Проверено 19 февраля 2014.
- [relicviyas.ru/glavnaya/21-relikvii-mecheti-badshaxi.html Реликвии мечети Бадшахи]. relicviyas.ru. Проверено 19 февраля 2014.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Мечеть Бадшахи
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
