Мешков, Николай Васильевич

Николай Васильевич Мешков
Род деятельности:	купец, меценат

Никола́й Васи́льевич Мешко́в (30 мая [11 июня] 1851 — 19 июня 1933) — известный российский купец, меценат, общественный деятель, основоположник высшего образования на Урале, предприниматель, спасший Пермскую губернию от голода и обеспечивший транспортную открытость Перми. В честь Николая Васильевича депутаты Пермской городской думы в 1916 году планировали назвать улицу, однако, революция помешала этим планам сбыться.

Биография

Николай Васильевич Мешков родился в городе Весьегонске Тверской губернии. Его отец, Василий Николаевич, служил в торговой фирме, занимался поставками за границу продовольствия и кожевенного сырья. В 19 лет Николай Мешков поступил на работу в контору купца Соболева, владевшего несколькими пароходами, баржами и пристанями в ряде городов. В 1875 году он перешёл на службу в «Товарищество Волго-Камского пароходства». Через некоторое время, за проявленные организаторские способности, был назначен «полным доверенным в бассейне реки Кама». После этого он женился и переехал в Пермь. Впоследствии он, совместно с компаньоном — инспектором по речному страхованию Михаилом Ивановичем Шулятиковым (1845—1893), открыл собственное дело, арендовав пароход «Пожва» и зарабатывал грузовыми перевозками. В 1914 году он приобрёл «Товарищество братьев Ф. и Г. Каменских», которое стало называться «Товарищество пароходства и транспортирования грузов Бр. Ф. и Г. Каменских и Мешков».

Мешков спасает Пермскую губернию от голода 1891 года

Росту популярности Мешкова среди пермской общественности способствовала помощь предпринимателя в закупке зерна для охваченной голодом Перми в 1891 г. В этот год сильная засуха охватила многие районы страны. Поразила она и значительную часть Пермской губернии (Шадринский и Камышловский уезды, часть Екатеринбургского). На Пермское земство легла трудная задача — заготовить и доставить в пострадавшие от неурожая уезды более 400 тыс. пудов семенного зерна. Губернская земская управа в лице её председателя В. В. Ковалевского поручила закупку зерна Н. В; Мешкову, по сути дела, на честное слово. При заключении контракта Николаю Васильевичу доверили без торгов, без всякого задатка или другого обеспечения почти 1,5 млн рублей.

К чести Мешкова, он выполнил взятые обязательства безукоризненно и доверие, оказанное ему, оправдал. Вот что сказал об этом в губернском земском собрании Ковалевский: «…если губернскому земству удалось выполнить с успехом эту операцию, то исключительно благодаря Н. В. Мешкову. В деле покупки хлеба г. Мешков не преследовал коммерческих целей, действовал не как коммерсант, а исключительно преследовал цель — своими знаниями и опытностью помочь земству в тяжелую для него годину. Весь доставленный г. Мешковым хлеб оказался при всех испытаниях прекрасного качества».

Общественная деятельность

Неоценимая помощь в деле заготовки хлеба сыграла важную роль в становлении Мешкова-политика: в 1892 г. он становится гласным губернского земского собрания и состоит в этой должности три избирательных срока. Губернское земское собрание выдвигает его в правление Пермского отделения крестьянского поземельного банка и членом совета кустарно-промышленного банка. Он избирается от земства в губернский училищный совет, получает и другие ответственные поручения от земства. Активно выступал за создание так называемого учительского фонда, цель которого — помочь плохо оплачиваемому учительству сельских школ, ходатайствует перед земским собранием об увеличении содержания Пермской бесплатной библиотеки. Николай Васильевич Мешков неоднократно избирался гласным Пермской городской думы.

В 1901 году Мешков под видом загородных пикников организовал несколько встреч пермских общественных деятелей с тайно приехавшими в город лидерами социалистов-революционеров Е. К. Брешко-Брешковской и Г. А. Гершуни. Проживая в 1907 году в С-Петербурге, дружил с членом Летучего боевого отряда Северной области ПСР А. М. Распутиной (девичья Шулятикова). О заслугах Мешкова писал и В. И. Ленин, о чем он упоминал в своей переписке с будущим наркомом иностранных дел М. М. Литвиновым.

В 1912 г. за собственные средства Николай Васильевич приступил к строительству Ночлежного дома, который сразу же был передан в дар городу. В знак благодарности Мешков был избран Почетным гражданином города Перми. Через два года здесь откроется аптека с ничтожно малой ценой на лекарства, при этом расходы на её содержание Мешков вновь взял на себя. Осенью 1914 года здание становится прибежищем для солдат, мобилизованных в годы Первой мировой войны.

Основание высшего образования на Урале

Мешков стал одним из основателей высшего образования на Урале. Во многом благодаря его связям и активной позиции появился Пермский государственный университет, давший начало всему высшему образованию на Урале: педагогическому, сельскохозяйственному, медицинскому, фармацевтическому, политехническому (все — Пермь) и ветеринарному (г. Троицк Челябинской области) институтам.. По постановлению Временного правительства от 6 мая 1917 г. Пермское отделение Петроградского университета становилось Пермским университетом, а почетный гражданин Мешков включался в состав комитета по устройству университета. В период до 1917 г. присудил около 200 стипендий на обучение как в Пермском, так и в других российских и зарубежных университетах.

В день открытия Пермского университета из средств Мешкова были учреждены две стипендии по 300 рублей: одна — имени самого Николая Васильевича, другая — в честь его матери Е. И. Мешковой. Кроме того, в постановлении Пермской городской Думы говорилось: «В знак особой признательности Н. В. Мешкову принять следующее: а) поместить его портрет в зале заседаний Думы; б) ходатайствовать перед Советом университета о помещении его портрета в актовом зале университета; в) наименовать одно из училищ, мужское — именем Н. В. Мешкова и одно женское — именем покойной его матери Е. И. Мешковой и г) назвать одну из улиц города — Набережную — именем Н. В. Мешкова».

В 1920—1931 гг работал в Наркомате путей сообщения.

Известен также восстановлением в 1885—1889 гг., одного из архитектурных памятников Перми, который с тех пор и начал называться «Дом Мешкова».

Скончался в Москве 19 июня 1933 года.. Похоронен на Немецком кладбище, участок 19.

Семья

Дочь Елена Николаевна Мешкова (по мужу Батюшкова) родилась в Перми в 1894, скончалась в 1975 году. Её дочь Ирина Васильевна Батюшкова родилась в Москве в 1916 году.

Литература

• Рабинович Р. И. [az.lib.ru/s/shuljatikow_w_m/text_1040.shtml Опальный миллионер]. — Пермь: Перм. кн. изд-во, 1990. — 160 с. — (Замечательные люди Прикамья). — ISBN 5-7625-0194-9.
• Н. Д. Аленчикова [www.permarchive.ru/index.php?page=n-v-meshkov Н. В. Мешков. К 160-летию со дня рождения]

Ссылки

• [www.museum.perm.ru/scientific/7/19 Экскурсия «Дом Мешкова и его владелец»]
• [az.lib.ru/s/shuljatikow_w_m/text_1040.shtml Книга о Мешкове Николае Васильевиче]
• [www.youtube.com/watch?v=J0kk92sQNos Король Урала — фильм о Мешкове Николае Васильевиче]

Отрывок, характеризующий Мешков, Николай Васильевич

«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?