Мещерская, София Сергеевна

София Сергеевна Мещерская
Дата рождения:	19 (30) ноября 1775(1775-11-30)
Дата смерти:	4 (16) октября 1848(1848-10-16) (72 года)
Отец:	Всеволожский, Сергей Алексеевич (1746—1822)
Мать:	Зиновьева, Екатерина Андреевна (1751—1836)
Супруг:	Мещерский, Иван Сергеевич (1775—1851)

Княгиня София Сергеевна Мещерская, урождённая Всеволожская (1775—1848) — фаворитка будущего Александра I, впоследствии писательница и переводчица, трудившаяся в рамках Библейского общества, автор религиозно-нравственных сочинений.

Биография

Дочь известного своим богатством генерал-поручика Сергея Алексеевича Всеволожского от брака с фрейлиной Екатериной Андреевной Зиновьевой.

В 1796 году, будучи девицей, стала матерью Николая Лукаша, которого некоторые исследователи считают первым, внебрачным ребёнком Александра Павловича.

Её внук, А. В. Мещерский вспоминал:

Она была женщина строгой жизни, очень приятной наружности; ее все любили и уважали, но и немного побаивались. Она имела обыкновение высказывать свои мнения без околичностей и всем говорить правду в глаза <…> была выше среднего роста, ходила всегда в белом чепце, из-под которого виднелись седые волосы, а два довольно длинных белых локона окаймляли ея умное лицо и выдающиеся светло-голубые глаза. <…> Бабушка была строго православная, соблюдала все посты и все правила церкви, что не мешало ей, в своем образе жизни и в своем мировоззрении очень походить на Английских поэтистов. Она была Англоманка, очень много переводила, и печатала сочинений в английского языка, преимущественно тех простых и превосходных рассказов для детей, которые в Англии составляют целую литературу.

Находилась в переписке с Александром I и митрополитом Филаретом, переписку с которыми сожгла перед своей смертью, а также — с Чаадаевым и епископом Иннокентием.

Её сестра княгиня Анна Сергеевна Голицына подружилась в 1821 году с баронессой Крюденер, и в 1824 году отправилась вместе с ней и её дочерью в Крым, поселившись в своем имении в Кореизе. Сохранились сведения о том, что и княгиня С. С. Мещерская в 1830-е годах некоторое время жила в Крыму ― впоследствии на месте её имения была выстроена вилла Харакс.

Похоронена рядом с супругом на кладбище Новодевичьего монастыря; могила уничтожена в 1930-е годы.

Председательница комитета

В 1830-х годах была председательницей дамских попечительских комитетов о тюрьмах в Петербурге. Санкт-Петербургский дамский попечительный тюремный комитет был открыт 13 октября 1819 года и на протяжении многих десятилетий занимался филантропией исключительно в интересах арестованных женщин и их детей. С. С. Мещерская стала первой его председательницей (по 1827), она пользовалась, по воспоминаниям современников, заслуженной популярностью и уважением за её умственные и нравственные качества. Тюремные деятели сравнивали Мещерскую со знаменитой англичанкой Елизаветой Фрей и очень ценили её благотворительную деятельность.

Произведения

Была ревностной сторонницей библейского общества и, с целью распространения его идей, написала, перевела и переделала много книжек и брошюр мистического и духовно-назидательного характера, издавая их анонимно. В общей сложности она перевела и издала 93 книги, в том числе некоторые квакерские работы.

Эти брошюры печатались в 20-х и 30-х годах и были предназначены для назидательного популярного чтения, например:

• [dlib.rsl.ru/viewer/01003114791#?page=1 Иван слуга]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004115714#?page=1 Бедной Иосиф]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004099956#?page=1 «Се ныне время благоприятно, се ныне день спасения. 2 Кор. VI. 2.»]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004115699#?page=1 Приключения и благотворныя действия одной Библии]
• «Три разговора священника со своими прихожанами об истинном пути к спасению»
• «Бодрствующий христианин»
• «Воин царя земного во всеоружии царя небесного»

Семья

Около 1798 года София Сергеевна стала второй женой майора князя Ивана Сергеевича Мещерского (1775—1851), у которого от первого брака с княжной Еленой Александровной Трубецкой были два сына: Василий (1791—1871) и Николай (1798—1853).

В браке имели пятерых детей:

• Николай Иванович Мещерский (6.12.1798—1853), подполковник, женат на княжне Александре Ивановне Трубецкой.

Слева: Сергей Иванович Мещерский, сын. Справа: Мария Ивановна Гончарова, дочь.

• Сергей Иванович Мещерский (1800—9.12.1870), поручик лейб-гвардии Гренадерского полка, генерал-майор. С 1820 года был женат на фрейлине княжне Александре Борисовне Голицыной (1798—1876), дочери князя Б. А. Голицына.
• Петр Иванович Мещерский (29.05.1802—15.04.1876), подполковник гвардии. С 1828 года женат на Екатерине Николаевне Карамзиной (1806—1867), дочери историка.
• Софья Ивановна Мещерская (1803? — 23.11.1881), фрейлина, замужем не была.
• Мария Ивановна Мещерская (1815—31.07.1859), с 1838 года замужем за генерал-майором Иваном Николаевичем Гончаровым (1810—1881), братом Н. Н. Пушкиной. По воспоминаниям современника Мария Ивановна была «с молоду очень красива и соединяла блестящие дарования и остроумие с подкупающей добротой и необыкновенной пылкостью и отзывчивостью сердца».

Незаконный сын:

• Лукаш, Николай Евгеньевич (11 декабря 1796 — 20 января 1868). Сын Александра I. Жена — княжна Александра Гедианова (1804—1834) — которая воспитывалась в доме княгини Мещерской; затем княжна Александра Шаховская (1806—1864). Фамилия дана по имению Лукаши. Поручик Гвардейского генерального штаба, впоследствии тифлисский губернатор, сенатор.

Литература

• Мещерская, Софья Сергеевна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Мещерская, София Сергеевна

– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.