Киршнер, Миа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Миа Киршнер»)
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Миа Киршнер
Mia Kirshner

Интервью 2012
Место рождения:

Торонто, Онтарио, Канада

Профессия:

актриса, общественный деятель

Карьера:

1989 — наст. время

Ми́а Ки́ршнер (англ. Mia Kirshner; род. 25 января 1975 года, Торонто, Онтарио, Канада) — канадская актриса и общественный деятель. Известна ролью Элизабет Шорт из фильма «Чёрная орхидея» (2006) и ролью Изабель Флемминг из телесериала «Дневники вампира» (2009).



Биография и карьера

Миа родилась 25 января 1975 года в Торонто (Онтарио, Канада) в еврейской семье. Родители: журналист газеты «The Canadian Jewish News» Шелдон Киршнер и школьная учительница английского языка Этти Кираду. Мать Мии родилась в Болгарии, её младшая сестра — писательница Лорен Киршнер

Юная Миа Киршнер начала участвовать в театральных постановках ещё в школе и впервые снялась для телевидения в возрасте 14 лет. До того, как началась её карьера в кино, она снималась в канадских и американских телевизионных постановках. Миа получила известность в Канаде благодаря ролям в фильмах Дени Аркана «Любовь и бренные останки» (Love & Human Remains, 1993) и Атома Эгояна «Экзотика» (Exotica, 1994). Игра в последнем привлекла интерес американских агентов по кастингу, которые предложили Мие второстепенные роли в фильмах «Убийство первой степени» и «Лесная арфа». Несмотря на главные роли в фильмах «Ворон 2: Город ангелов» (в котором она сыграла роль мастера по татуажу, которая заводит дружбу с героем Венсана Переса) и «Безумный город» (в котором она играет вместе с Дастином Хоффманом), Киршнер так и не смогла стать серьёзным именем в Голливуде. Поэтому в конце 1990-х годов она продолжала сниматься преимущественно в независимых картинах.

Широкую известность в мире шоу-бизнеса Миа Киршнер получила лишь благодаря съемкам в американских сериалах «24» (20012005) и «Секс в другом городе» (The L-Word, с 2004 по 2009 она сыграла одну из главных героинь сериала и привлекла большой интерес к себе со стороны прессы, Голливуда и ЛГБТ-сообщества. Осенью 2006 года на экраны мира вышел триллер Брайана Де Пальмы «Чёрная орхидея», где Миа сыграла эпизодическую роль — начинающей актрисы Элизабет Шорт, чьё жестокое убийство потрясает Лос-Анджелес.

В свободное от съёмок время Миа занимается танцами. Она берёт частные уроки по бальным танцам, сальсе и джазу.

Избранная фильмография

Напишите отзыв о статье "Киршнер, Миа"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Киршнер, Миа

В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.