Миа и я

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)Шаблон:Мультсериал

Миа и я (англ. Mia and Me) — игровой/анимационный сериал. Сериал продан в более чем 50 странах и транслируется на 70 каналах по всему миру. Сочетает в себе телесериал и CGI-анимацию.

Сюжет

История начинается, когда девушка по имени Миа отправляется учиться в престижную школу-интернат во Флоренции, в качестве ученика по обмену. Её родители недавно погибли в результате несчастного случая. Тетя Мии дарит ей игру в виде большой книги под названием "Легенды Сентопии" (книга, которую читал отец Мии в детстве), которая полна мистических рун, и браслет, который позволяет ей отправиться в волшебный мир Сентопии. Мир Сентопии полон крылатых эльфов (феи), панов (козо-подобные существа), единорогов, драконов и многих других существ.

Во время путешествия в Сентопию, Миа превращается в красивую, крылатую и совершенно сказочную эльфийку. Во время первого путешествия, Миа знакомится с паном Фаддлом, и спасает единорога Лирию, при этом у оказывается что она способна разговаривать с единорогами, чего ни один другой эльф в Сентопии не может . Позже Миа знакомится с эльфами Мо и Юко, которые становятся её друзьями, и помогают ей в борьбе с Пантеей, которая хочет похитить всех единорогов. Оружием против Пантеи и её приспешников оказывается Трубатус (музыкальный инструмент Фаддла, который издает ужасную музыку). Когда Трубатус вскоре оказывается в руках Пантеи, она ломает его на несколько деталей, после чего Миа с друзьями в каждой серий стали собирать детали. Через некоторое время, у Лирии рождается сын Ончо, который способен оживить мертвые земли. Во время очередной попытки Горгоны поймать единорогов, Лирия не дав показаться Ончо на виду, позволяет себя похитить. Ближе к финалу, Миа, Мо и Юко наконец удалось собрать все детали Трубатуса, и после этого начинается финальная схватка с Пантеей, где собрав целиком Трубатус побеждают Пантею, в результате чего она превращается в лепестки.

Тем времен в реальном мире, Миа быстро сдруживается с Винсентом, который быстро узнает о секрете Мии. Также Миа знакомится с Виолеттой, она противная особа из богатой семьи, которая часто стала унижать Мию. Потом вторым лучшим другом становиться Пола, которая проживает с Мией в одной комнате, и ранее подчинявшаяся Виолетте.

Во втором сезоне Миа приезжает к дедушке Ренцо на ферму, где по соседству проживает графиня Ди Нола, которая является матерью Виолетты. Вскоре оказывается, что у Ренцо пропущены выплаты по платежу и он может остаться без фермы. В первое время Миа и Марио пытались накопить денег при помощи продажи пирогов, и Марио ради Ренцо устраивается работать у графини Ди Нола. Конь Виолетты — Сапфир часто сбрасывал её и не давал прокатиться на себе, и поэтому графиня Ди Нола по просьбе Виолетты отправляет Сапфира на скотобойню. Ренцо ради Мии выкупает Сапфира, и Миа решила принять участие и выиграть в конкурсе, чтобы спасти ферму.

Тем временем в Сентопии, Миа с Мо и Юко сталкиваются с новым антагонистом — Рикселем, которого первоначально тепло поприветствовали эльфы по прибытии в Сентопию. Задача Рикселя — добыть крылатого единорога Оно (отца Ончо) и доставить в Дистопию, с Рикселем объединяется Гаргона. Миа, Мо, Юко и Ончо начинают искать четыре золотых кольца, из которого состоит корона короля Оно. Эта корона — ключ к Радужному острову, который является важным компонентом для противоядия зелья Рикселя. Также в мир Сентопии попадает Виолетта, она прикидывается под эльфийку по имени Вария, и она хочет присоединится к компании из Мии, Мо и Юко, но Варии не нравится, что Миа является из лидером, и поэтому Вария стала тайно заключила сделку с Рикселем, который обещает избавится от Мии. Когда Миа и Ончо оказываются на Радужном острове, то они узнают что отец Ончо Оно всё ещё жив. Для того, чтобы найти Оно, Миа с друзьями отправляются в холодные земли, там они находят замороженного во льду Оно и освобождают его.

У Виолетты не складываются отношения с матерью, и поэтому после очередного путешествия в Сентопию она выбрасывает амулет, который способен отправить её в реальный мир. Когда Миа узнает в реальном мире об исчезновении Виолетты, Миа начинает предполагать, что Вария и есть Виолетта, вскоре предположение Мии оказывается правдой. Когда начинается конкурс, Миа встречает отца Виолетты, и он просит ей передать, что он сильно её любит и предлагает переехать к нему жить. Виолетта возвращается в реальный мир, где она воссоединяется с отцом, и выступает против повелительства матери и отказывается от участия в конкурсе, впоследствии графине Ди Нола пришлось самой участвовать в конкурсе. В финале Миа с друзьями удается победить Рикселя. Позже, Миа возвращается в реальный мир и выигрывает в конкурсе.

Персонажи

• Миа Маркони (англ. Mia Marconi) — главная героиня, после смерти родителей, она стала учится в элитной школе-интернате во Флоренции. В реальном мире она имеет карие глаза и каштановые волосы, в то время как в Сентопии имеет волосы цвета фуксии и фиолетовые глаза. Когда-то в детстве, её отец, часто читал книгу про Сентопию. Благодаря браслету, который прилагается к книге, Миа может телепортироваться в Сентопию, при этом указав пароль. Также Миа имеет способность говорить с единорогами. Миа имеет лучшего друга Винсента, а в Сентопии сразу лучшими друзьями стали Мо и Юко.

В реальном мире

• Винсент (англ. Vincent) — первый друг Мии в реальном мире. Он может читать руны. И он первый, кто узнал о тайне Мии.
• Пола (англ. Paula) — соседка Мии по комнате. Сначала она была другом Виолетты, но потом связывается с Мией и становится её лучшим другом. В предпоследнем и последнем эпизоде первого сезона ​​она узнаёт о секрете Мии.
• Виолетта Ди Нола (англ. Violetta Di Nola) — одноклассница Мии, сноб, придирчивая, и как она называет себя — "королева моды". Является дочерью графини Ди Нола. Часто унижает Мию с некоторыми шутками. Она также хотела любой ценой украсть Волшебную Книгу Мии, и выяснить, что она там скрывает. Во втором сезоне Виолетта узнала о секрете Мии, и также как и Миа, стала телепортироваться в Сентопию, используя кусок камня от браслета Мии в виде амулета.
• Ренцо Дженовезе (англ. Renzo Genoveze) — дедушка Мии. Он характеризуется как приятный, веселый и спокойный. Ренцо владеет фермой за пределами города, куда Миа приехала на летние каникулы.
• Марио (англ. Mario) — юноша, который работает в течение лета на ферме Ренцо, чтобы научиться сельскому хозяйству. Также Марио подрабатывал у графини Ди Нола. Предположительно Марио влюблен в Мию.Знает о тайне Мии.
• Сильвио Фраскати (англ. Silvio Frascati) — полицейский и старый друг Ренцо.
• Графиня Ди Нола (англ. Contessa Di Nola) — соседка Ренцо. Является матерью Виолетты, и в течение второго сезона показано, что графиня строга к Виолетте.
• Витторио Ди Нола (англ. Vittorio Di Nola) — отец Виолетты. В отличие от графини, Витторио более добрый к Виолетте, и он очень сильно любит её. Графиня обвиняла Витторио в том, что он мог быть замешан в исчезновении Виолетты.
• Франка (англ. Franca) — бабушка Марио. Предположительно, Франка имеет романтические отношения с Ренцо.

В Сентопии

• Ончо (англ. Onchao) — аликорн, или крылатый единорог. У Ончо есть золотой рог, который может оживить растения и найти куски Трубатуса. Он является сыном Оно и Лирии. В последнем эпизоде ​​первого сезона он мог отрастить рога плененным единорогам. Во втором сезоне он возможно был влюблен в Флёр, радужного единорога, который живет на Радужном острове.
• Принц Мо (англ. Prince Mo) — сын короля Рейнора и королевы Майлы. Он храбрый боец, и хочет быть похожим на своего отца. В первом сезоне он влюблен в Мию, но понимает, что у него есть будущее только с Юко, его другом детства. Во втором сезоне, оказывает внимание только к Юко, и кажется ревнует Юко к Симо.
• Юко (англ. Yuko) — эльфийка. Один из лучших бойцов в королевстве и очень хороша в бою. Юко друг детства Мо. Во втором сезоне кажется, что Юко влюбляется в эльфа Симо, живущего в роще Блэквуд. Но Юко выбирает Мо.
• Фаддл (англ. Phuddle) — маленький и очень болтливый пан, в отличие от своих сверстников, он не может с ними общаться. Благодаря его инструменту под названием «Трубатус», Миа, Юко и Мо смогли наконец победить Пантею. Также Фаддл создавал изобретения.
• Лирия (англ. Lyria) — первый единорог, которого встретила Миа. У Лирии есть сын Ончо, который родился в течение первого сезона. Лирия имеет белый окрас и розовую гриву. Лирия добрая, мудрая и смелая, также пожертвовала собой, чтобы спасти своего сына.
• Король Рейнор (англ. Raynor) — король Сентопии, и отец Мо, мудрый руководитель и был отважным воином. Он очень влюблен в свою жену Майлу.
• Королева Майла (англ. Mayla) — королева Сентопии и мать Мо. Всегда знает, когда дать хороший совет и действительно любит своего мужа Рейнора.
• Пантея (англ. Panthea) — королева Мункулюсов, она всегда носит маску, чтобы не показывать свой возраст и имеет кота по кличке Зигго. Она хочет добыть рога единорогов, чтобы оставаться вечно молодой, но терпит поражение вместе с Мункулюсами и Гаргоной от Мии и её друзей. Пантея хочет любой ценой захватить золотой рог у Ончо. Пантея была уничтожена Мией, благодаря Трубатусу, который превращает её в листья.
• Горгона' (англ. Gargona) — темный эльф, она служила генералом мункулюсов при Пантеи. Гаргона ненавидит эльфов и единорогов, и ловить их с помощью змей. Во втором сезоне, Гаргона объединяется с Рикселем, что похитить Ончо, так как после завершения этой задачи, она могла быть возвращена в Дистопию, её родину.
• Риксель (англ. Rixel) — эльф, немного неуклюжий и шарлатан, который владеет цирком под названием «Цирк Рикселя» на его искусственном острове Фантопия. Для обучения животных, Риксель использовал таинственную зеленую жидкость, который позволяет ему загипнотизировать животных. Под командованием магистра Дистропии он был отправлен в Сентопию, где надо было захватить единорога Ончо. После захвата единорога, Риксель наконец мог бы присоединиться к Обществу Темных Эльфов Дистопии. Кроме того, Риксель заключил договор с Гаргоной, хотя он часто командует.
• Оно — король единорогов, муж Лирии и отец Ончо. Оно имеет синий окрас и тёмно-синию гриву. Перед своим боем против Пантеи, Оно разделил свою корону на 4 кольца, и три кольца отдал каменному, звёздному и кристальному единорогу, а четвёртое оставил у себя. Появляется во втором сезоне а эпизоде ​"Король единорогов", где он оставался в ловушке во льду, но затем был спасен Ончо, Юко, Миа и Мо, так что может помочь им принять каплю воды из "Радужного ветра" для приготовления противоядия от зеленого зелья Рикселя. В предпоследнем эпизоде был ​​загипнотизирован Рекселем и чуть с ним не отправился в «Дистопию», но к счастью был спасен снова своим сыном Ончо, Юко, Миа и Мо, которые использовали противоядие, чтобы освободить Оно.
• Политей (англ. Polyteus) — змееобразное существо. Политей очень умный и хитрый торговец, который не находится ни на стороне эльфов, ни на стороне Пантеи, поскольку заинтересован только в ведении бизнеса.
• Малыш Синь (англ. Baby Blue) — дракон, друг Мии, Юко, Мо и Ончо. В последнем эпизоде ​​он разрушил ворота, в которым были заперты единороги, тем самым освобождив их, а затем помог Мии избавится от Гаргоны, отнеся её на самую высокую гору в Сентопии "Ветреные скалы". Его имя связано с тем, что у него лицо синего цвета. Во втором сезоне появляется только в четвертом эпизоде.
• Симо (англ. Simo) — одинокий эльф, проживающий в роще Блэквуда. Также он безответно влюблён в Юко, друг Мии и Мо. В течение сезона он влюбляется в Ласиту, и с ней отправляется на корабле Рикселя с тремя животными Фло, Мири и Скроббит в финале второго сезона.
• Тессандра (англ. Tessandra) — мать Симо. Ей известно, как сделать противоядие от зеленой жидкости Рикселя.
• Горга — огнедышащий динодракон Рикселя. В течение всего сезона находилась под влиянием Рикселя. К финалу сезона Горга вышла из подчинения Рикселя.

Ссылки

• [www.mia-and-me.com/ -and-me.com] — официальный сайт Миа и я
• «Миа и я» (англ.) на сайте Internet Movie Database

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Миа и я

– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.