Примо де Ривера, Мигель

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мигель Примо де Ривера»)
Перейти к: навигация, поиск
Мигель Примо де Ривера
Miguel Primo de Rivera<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель правительства Испании
15 сентября 1923 года — 28 января 1930 год
Монарх: Альфонсо XIII
Предшественник: Мануэль Гарсия Прието
Преемник: Дамасо Беренгер
 
Вероисповедание: католицизм
Рождение: 8 января 1870(1870-01-08)
Херес-де-ла-Фронтера, Испания
Смерть: 16 марта 1930(1930-03-16) (60 лет)
Париж, Франция
Место погребения: базилика Ла-Мерсед, Херес-де-ла-Фронтера
Династия: Примо де Ривера
Отец: Мигель Примо де Ривера-и-Собремонте
Мать: Инес Обранеха-и-Перес де Грандаль
Супруга: Касильда Саэнс де Эредиа
Дети: Примо де Ривера
Хосе Антонио Пилар Примо де Ривера
Партия: Испанский патриотический союз[en]
 
Военная служба
Годы службы: 18841923
Принадлежность: Испания
Звание: генерал-капитан
Сражения: Рифская война
 
Награды:

Миге́ль При́мо де Риве́ра-и-Орбане́ха (исп. Miguel Primo de Rivera y Orbaneja; 8 января 1870 Херес-де-ла-Фронтера16 марта 1930, Париж) — 2-й маркиз де Эстелья и 8-й маркиз Собремонте. Испанский военный и политический деятель, в 19231930 годы — диктатор, председатель правительства при короле Альфонсо XIII.



Биография

Родился в семье военных, его предки и родственники занимали посты военного министра, фельдмаршала, губернатора Филиппин, вице-короля Ла-Платы. Дядя его отличился в Войне за независимость против Наполеона I.

В 14 лет Мигель поступил в военное училище, затем участвовал в кампаниях в Марокко и на Кубе, служил на Филиппинах, быстро продвигаясь по службе. Впоследствии, уже в Испании, был последовательно начальником Валенсийского и Мадридского военных округов. В 1921 году был неожиданно разжалован и уволен в отставку - но уже в мае 1922-го возвращён на службу и назначен на горящий пост военного губернатора Барселоны и начальника Барселонского военного округа. В то время город был во власти анархистов и террористов; к тому же в каталонской столице широко распространились сепаратистские настроения. Примо де Ривера решительными мерами остановил революционное движение. В ходе активной борьбы с анархистами, он сблизился с консервативными политиками и 13 сентября 1923 года совершил государственный переворот. Было приостановлено действие испанской конституции, распущены правительство и парламент, введена цензура. С согласия короля создана «военная директория» во главе с Примо де Риверой.

Генералу удалось переломить в пользу Испании положение в Марокко, где страна до этого потерпела ряд чувствительных поражений, подавить революционное движение. Развивалась национальная промышленность, автопарк за шесть лет вырос в два раза.

В 1925 году военная директория была преобразована в гражданскую. Ещё до этого Примо де Ривера организовал партию Патриотический союз. Однако у диктатуры не было чётко выраженной идеологии, кроме идей общеконсервативного толка. Отношения с Римом Муссолини не шли дальше взаимного уважения.

Было создано «Национальное консультативное собрание», разработан проект конституции.

Тем не менее, коренные проблемы, стоявшие перед страной, решены не были. На фоне общественного недовольства М. Примо де Ривера 28 января 1930 года был вынужден подать в отставку (главой правительства становится на короткое время генерал Д. Беренгер). Примо де Ривера уезжает в Париж и умирает через шесть недель.

Его сын Хосе Антонио — основатель партии Испанская фаланга. Дочь Пилар была до 1977 года руководителем женской секции Фаланги.

Напишите отзыв о статье "Примо де Ривера, Мигель"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Примо де Ривера, Мигель

– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.