Мидас
| Царь Мидас
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;"> </td></tr> </table>
Мида́с (др.-греч. Μίδας) — имена нескольких фригийских царей. Исторический Мидас, воевавший с киммерийцами, правил в VII в. до н. э., а его мифический предшественник — перед Троянской войной. Мифический МидасМидас[1] был сыном Гордия[2][3] и Кибелы, культ которой был очень развит в Пессинунте (или сыном Тимола (Тмола) и Идейской Матери[4]). Царь мигдонийцев[5]. Его жену отождествляли с римской Бона Деа[6]. Когда Мидас был ребёнком, муравьи заползли к нему в рот и стали сносить туда пшеничные зерна[7]. Выстроил город Анкиру (Якорь). Орфей завещал ему таинства своих оргий[8]. Посвящён Орфеем в мистерии и распространил таинства богов по Фригии[9]. Якорь, который нашёл Мидас, находился в храме Зевса[10]. Первым нашёл олово и свинец[11]. С именем его связаны рассказы о роковом даре, в силу которого всё, к чему он прикасался, обращалось в золото. Другая легенда повествует об ослиных ушах, которыми наделил его Аполлон, разгневанный тем, что при состязании его с Паном (или Марсием) Мидас отдал последнему предпочтение перед богом — когда Аполлон состязался с Паном в игре на свирели, Тимол присудил победу Аполлону, а Мидас высказался в пользу Пана[12]. Брадобрей Мидаса узнал об ослиных ушах и, не в силах держать в себе эту тайну, выкопал ямку и шёпотом рассказал в неё, что у царя Мидаса ослиные уши[13]. Из ямки затем вырос тростник, который, по одной версии, прошелестел сказанное брадобреем, а согласно другой версии, из этого тростника мальчик сделал дудочку, которая поведала тайну. Вторгся во Фракию[14]. Сады Мидаса, где был пойман Силен, показывали в Македонии[15]. Владел частью Македонии, но был изгнан Караном[16].
Надпись на гробнице Мидаса приводит Платон[18]. По мнению Пифагора, его душа переселилась в кротонца Миллия[19]. Царь Мидас (VII в. до н. э.)Прославился богатством[20]. Посвятил дары в Дельфы[21]. Перебил сограждан и сделался тираном[22]. Его жена — Демодика из Кимы, дочь кимского царя Агамемнона, первой стала чеканить монету[23]. Побежден киммерийцами[24]. Покончил с собой, выпив бычьей крови[25]. Напишите отзыв о статье "Мидас"Примечания
Ссылки
|
|---|
Отрывок, характеризующий Мидас
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
