Мидивал-фолк-рок
| Мидивал-фолк-рок | |
| Направление: | |
|---|---|
| Истоки: | |
| Место и время возникновения: |
начало 1970-х, Англия и Германия |
| Годы расцвета: |
середина 1970-х, Европа |
| Поджанры: | |
| Производные: | |
Мидивал-фолк-рок (англ. Medieval folk rock) — музыкальный жанр сочетающий элементы ранней музыки и рока. Он появился в начале 1970-х годов в Англии и параллельно в Германии, впитав в себя опыт движений конца 1960-х — электрик-фолка и прогрессив-фолка.[1] Несмотря на название (англ. Medieval — средневековый), этот термин без разбора используется в отношении исполнителей, включающих элементы как средневековья, так и ренессанса и барокко, а иногда и для описания групп, не применяющих электрические инструменты.
Содержание
История
Истоки
Первые попытки соединить популярную музыку с элементами классической музыки были ещё в середине 1960-х. Это явление известно под названием барокко-поп.[2] Интерес к музыке средневековья и ренессанса проявляется также в британском прог-фолке конца 1960-х. Альбом The 5000 Spirits or the Layers of the Onion (1967) группы Incredible String Band служит тому ярким примером.[3] Также, как и последующий её альбом — The Hangman's Beautiful Daughter (1968).[4]
На альбоме Sir John Alot of Merry Englandes Musyk Thynge and ye Grene Knyghte (1968) прог-фолк-гитариста Джона Ренборна заметен интерес к средневековью, который будет доминировать на The Lady and the Unicorn (1970). С 1967 года Ренборн является участником группы Pentangle, где он также культивирует раннюю музыку, смешивая её звучание с блюзом, джазом, блюграссом и традиционной музыкой.[5] Сёстры Ширли и Долли Коллинз были первыми записавшими полноценный альбом Anthems in Eden (1969), комбинировавший традиционные народные песни со звучанием музыкальных инструментов эпохи ранней музыки.[6] Кроме того, британская андеграундная группа Third Ear Band использует средневековые музыкальные инструменты, наряду с элементами классической и восточной музыки, начиная с 1969 года.[7]
Первый альбом в жанре электрик-фолк — Liege & Lief (1969) группы Fairport Convention — заложил основы для превращения описанных тенденций в форму рок-музыки.[8] Звучание альбома представляет собой смесь электрической рок-музыки с традиционными народными песнями и стилями. В репертуаре Fairport Convention присутствуют элементы ранней музыки, но в основном их музыка сосредоточена на раннем модерне и музыке XIX века. Группа Steeleye Span была образована в 1969 году бывшим участником Fairport Convention. Изначальный курс, ориентированный на Liege & Lief, позднее был сменён на мидивал-фолк-рок. Это видно на альбоме Below the Salt (1972), а капелла-сингл Gaudete с которого достиг 14-й строчки в британском чарте синглов, и возможно, это наибольший успех для мидивал-фолк-рока.[9]
Расцвет (1970—1975)
Процесс «электрификации», начатый группой Fairport Convention, привёл к тому, что ряд исполнителей прогрессивного фолка, содержавших в своём творчестве элементы ранней музыки, перешли на мидивал-фолк-рок, сделав таким образом вклад в растущее число исполнителей этого жанра. К их числу относятся Pentangle с альбомом Cruel Sister (1970), Third Ear Band с 1972 года, а также Ширли и Долли Коллинз с альбомом Amaranth (1976).[6]
В отличие от них, группа Amazing Blondel не стала электрифицировать своё звучание, однако из-за особого подхода к музыке и использования традиционного материала, её стиль часто называют мидивал-роком.[10][11] Очень похожа на неё группа Forest, исполнявшая свои собственные композиции с применением средневековых музыкальных инструментов.[12]
В то же время в Германии были аналогичные события. Участники акустического фолк-ансамбля Ougenweide, сформированного в 1970 году, вдохновившись британским электрик-фолком, решили электрифицировать германскую средневековую фолк-музыку.[13] Несколько групп последовало примеру Ougenweide, в том числе и Parzival с 1971 года.[14]
Рост интереса к ранней музыке в академических кругах был существенным фактором для расширения мидивал-фолк-рока. Британская группа Gryphon, возможно каноничная группа жанра, была сформирована в 1971 году Ричардом Харви и Брайаном Галлэндом, выпускниками Королевской консерватории. Изначально Gryphon был акустическим ансамблем, исполняющим народные и средневековые мелодии. Однако, с добавлением гитариста Грема Тэйлора и барабанщика Дэйва Оберле, ко времени выпуска дебютного альбома в 1973, они стали мидивал-фолк-группой, включающей фагот и crumhorn.[15][16][17] В том же 1973 году был издан единственный релиз проекта Giles Farnaby's Dream Band, объединившего раннюю музыку со звучанием рок-инструментов.[18]
Группу Gentle Giant, как и Gryphon, часто называют мидивал-роком. В свой второй по счёту альбом Acquiring the Taste (1971) она добавила звучание клавикорда, клавесина, скрипки и блокфлейты, но помимо этого альбом содержал элементы классической музыки и джаза, что характеризует его скорее как прогрессивный рок.[19]
Упадок (1976—1980)
Популярность мидивал-фолк-рока сохранялась недолго. Приблизительно с 1975 года Gryphon стала отходить от «средневекового саунда» в сторону прогрессивного рока, прежде чем распалась в 1977 году. Аналогичным образом Gentle Giant, несмотря на сохранение элементов средневековой музыки, быстро двигалась в сторону экспериментальной музыки и очень скоро была отнесена к категории прогрессивного рока.[11]
В конце 1970-х мидивал-фолк-рок продолжал развиваться во Франции и Нидерландах. Во Франции, в частности в Бретани, появились Ripaille в 1977 и Saga de Ragnar Lodbrock в 1979. В тот же период французская электрик-фолк-группа Tri Yann обратилась к музыке Средневековья. Существовали также несколько групп и в других европейских странах, в том числе Thomas Flinter из Нидерландов.[20]
Мидивал-фолк-рок смещался в сторону прогрессивного рока, а прогрессивный рок в свою очередь часто включал элементы ранней музыки. Группа Jethro Tull эволюционировала из британского блюза. Вокальный стиль лидера группы Йэна Андерсона часто сравнивают с пением средневековых трубадуров, а ключевое звучание его флейты, в сочетании с клавишными и струнными аранжировками участников группы, представляют собой элементы средневековой музыки. Наиболее чисто они представлены на альбомах Minstrel in the Gallery (1975) и Songs from the Wood (1977).[21] Средневековое звучание является отличительной чертой Jethro Tull, из-за чего её стиль называют порой мидивал-прогрессив-роком.[22]
Всё же ранняя музыка была лишь одним из ряда факторов, оказывающих влияние на исполнителей прогрессивного рока, наряду с классической музыкой, джазом и этнической музыкой. К тому же кризис жанра, связанный с появлением панк-рока и новой волны, существенно снизил число исполнителей прогрессивного рока.
От 1980-х к 1990-м
Мидивал-фолк-рок практически исчез к началу 1980-х, однако интерес к средневековой музыке не угас окончательно. В середине 1980-х годов появляется неоклассический дарквэйв, где под неоклассикой подразумевается и неосредневековая музыка. Группы Dead Can Dance и Ataraxia исполняют дарквэйв, основанный на неосредневековой музыке, с середины 1980-х. Похожие группы появлялись и в 1990-х — Love Is Colder Than Deat, Faith and the Muse, Arcana. Элементы средневековой музыки появляются и в творчестве некоторых неофолк-групп.
Важную роль в возрождении жанров-гибридов с ранней музыкой сыграл общий подъём интереса к Средневековью, историческим реконструкциям и фестивалям в конце 1980-х в Германии и Америке.[23] В этот период появился целый ряд исполнителей акустического средневекового фолка, в особенности в Германии. К их числу относятся группы Estampie с 1985 года, Corvus Corax с 1989 года и In Extremo с 1995 года.
В середине 1990-х годов в Германии появляется средневековый метал, сочетающий средневековую музыку с металом. Участники Corvus Corax организуют металлический сайд-проект Tanzwut в 1996 году, а в 1998 году In Extremo с акустического звучания переходит на метал.
Хоть эти группы и отклонились к металу, примерно в тот же период появилось несколько исполнителей, сочетающих раннюю музыку и акустические инструменты с софт-роком или хард-роком. Группа Blackmore's Night была основана Ричи Блэкмором в 1997 году. Музыку Блэкмора нередко называет «ренессанс-роком».[24] К другим исполнителям относятся Avalon Rising и Circulus, и обе группы своим стилем называют мидивал-фолк-рок.[25]
Напишите отзыв о статье "Мидивал-фолк-рок"
Примечания
- ↑ Mike McLatchey. [www.gepr.net/genre2.html#FSTYLES VI. Folk / Folk Rock] A. Styles of Folk and Folk/Rock (англ.). The Guide to the Progressive Rock Genres. GEPR. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ B. Gendron, Between Montmartre and the Mudd Club: Popular Music and the Avant-garde (University of Chicago Press, 2002), p. 172.
- ↑ P. Scaruffi, A History of Rock Music 1951-2000: 1951-2000 (iUniverse, 2003), p. 54.
- ↑ E. Macan, Rocking the Classics: English Progressive Rock and the Counterculture (Oxford University Press, 1997), p 73.
- ↑ B. Sweers, Electric Folk: The Changing Face of English Traditional Music (Oxford University Press, 2005), p. 200.
- ↑ 1 2 B. Sweers, Electric Folk: The Changing Face of English Traditional Music (Oxford University Press, 2005), p. 199.
- ↑ P. Scaruffi, A History of Rock Music 1951-2000: 1951-2000 (iUniverse, 2003), pp. 81-2.
- ↑ B. Sweers, Electric Folk: The Changing Face of English Traditional Music (Oxford University Press, 2005), p. 4.
- ↑ Dam Raph Sul. [mindstalk.net/span/ Steeleye Span info page] (англ.). mindstalk.net (5 March 2005). Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ Jaime Antonio Alvarez. [prognotfrog.blogspot.com/2006/08/amazing-blondel-amazing-blondel-few.html Amazing Blondel - Amazing Blondel & A Few Faces {England} [1970] @192 ( Extraordinary and Unique Medieval Rock, Maybe)] (англ.). ProgNotFrog (27 August 2006). Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ 1 2 P. Scaruffi, A History of Rock Music 1951-2000: 1951-2000 (iUniverse, 2003), p. 81-2.
- ↑ [www.progarchives.com/artist.asp?id=1422 Forest] Prog Folk • United Kingdom (англ.). Prog rock archives. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ S. Winick, Dirty Linen, 128 (February/March 2007).
- ↑ [www.progarchives.com/artist.asp?id=620 Parzival] Prog Folk • Germany (англ.). Prog rock archives. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ [www.gaudela.net/gryphon/sb-Portfolio-2.html Gryphon Scrapbook] Gryphon Portfolio (Transatlantic Records booklet, 1974) (англ.). gaudela.net. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ C. Snider, The Strawberry Bricks Guide to Progressive Rock (Lulu.com, 2008), p. 183-4.
- ↑ Pat Egan. [www.barrymccabe.com/newspotlightmagazine/entry?id=12 Ireland's National Music Entertainment Weekly] (англ.). New Spotlight Magazine Vol. 7 No. 10. Barry Mc Cabe (30 August 1973). Проверено 17 апреля 2016.
- ↑ P. Stump, Gentle Giant: Acquiring the Taste (SAF Publishing Ltd, 2005), p. 78.
- ↑ W. Martin, Listening to the Future: The Time of Progressive Rock, 1968-1978 (Open Court Publishing, 1998), p. 220.
- ↑ D. E. Asbjørnsen. [sgm.paullee.ru/sgm-fr.htm Scented Gardens Of The Mind] France (англ.). paullee.ru. Проверено 16 апреля 2016.
- ↑ E. Macan, Rocking the Classics: English Progressive Rock and the Counterculture (Oxford University Press, 1997), pp. 30, 73, and 135.
- ↑ P. Dodd, Book of Rock: From 1950s to Today (Pavilion, 2005), p. 230.
- ↑ M. C. C. Adams, Echoes of War: A Thousand Years of Military History in Popular Culture (University Press of Kentucky, 2002), p. 2.
- ↑ [www.eagle-rock.com/2015/09/ritchie-blackmore-the-ritchie-blackmore-story/#.VxKfNkuzDVA Ritchie Blackmore “The Ritchie Blackmore Story”] (англ.). Eagle Rock (9 September 2015). Проверено 17 апреля 2016.
- ↑ Dave Simpson. [www.theguardian.com/music/2006/jun/29/popandrock.shopping Boogie knights] Hear ye, hear ye, medieval music is the new rock'n'roll. Dave Simpson on the merry band of pop minstrels (англ.). The Guardian (29 June 2006). Проверено 17 апреля 2016.
Отрывок, характеризующий Мидивал-фолк-рок
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
