Мидлсекский университет

Миддлсекский университет
Оригинальное название	Middlesex University
Год основания	в 1974 как политехнический институт; в 1992 получил статус университета.
Ректор	барон Аллан Шеппард (церемониальный); Майкл Дрискол (исполнительный)
Студенты	21,350
Расположение	Лондон, Миддлсекс, Великобритания
Сайт	[www.mdx.ac.uk .ac.uk]

К:Учебные заведения, основанные в 1974 году

Мидлсекский университет (англ. Middlesex University) — британский университет, расположенный в северном Лондоне в графстве Мидлсекс, откуда и берёт своё название. Как и большинство бывших «политехов» в Великобритании, университет Мидлсекс, как высшее учебное заведение, был основан относительно недавно (в 1973 году), однако может проследить свою историю почти до середины девятнадцатого века.

История

Мидлсекский университет сформировался за счет объединения небольших школ и колледжей в северном Лондоне. Пожалуй, одним из самых знаменитых и старых учреждений, образующих сегодня Мидлсекский университет является школа искусств Hornsey College of Art, основанная в 1882 году. Другими основополагающими учреждениями являются Ponders End Technical Institute (основанный в 1901 году) и Hendon Technical Institute (основанный в 1939 году). В январе 1973 года все три учреждения были объединены в Мидлсекский политехнический институт. До получения университетского статуса в 1992 году, Мидлсекс «слился» ещё с тремя колледжами в северном Лондоне. В 1990-х годах университет продолжил расширятся за счет «поглощения» других образовательных учреждений, но также приступил к наращиванию международного присутствия, открыв первые региональные офисы в Европе. К маю 2009 года Мидлсекский университет насчитывал уже 15 таких офисов по всему миру. В 2000 года университет запустил большую программу реструктуризации, результатами которой, в частности, стали полный ребрендинг в 2003 году, закрытие нескольких кампусов в 2005—2008 годах, расширение других кампусов и консолидация деятельности университета в немногочисленных и более крупных кампусах в северном Лондоне.

Основные события:

• 1878 — в Тоттенхэме основан колледж Святой Екатерины (англ. St Katherine's College).
• 1882 — основана школа искусств Hornsey College of Art.
• 1901 — открывается Ponders End Technical Institute.
• 1939 — открывается Hendon Technical Institute.
• 1947 — открывается Trent Park College of Education.
• 1962 — открывается New College of Speech and Drama.
• 1964 — сформирован колледж Всех святых (англ. The College of All Saints) путём объединения с Berridge House.
• 1973 — сформирован политехнический институт Мидлсекс.
• 1974 — Trent Park College of Education и New College of Speech and Drama становятся частью политехнического института Мидлсекс.
• 1978 — колледж Всех святых в Тоттенхэме присоединяется к политехническому институту Мидлсекс.
• 1992 — сформирован университет Мидлсекс; баронесса Берил Плэт становится первым церемониальным ректором университета; первый региональный офис открывается в Куала-Лумпур, Малайзия.
• 1994 — Лондонский колледж танца (англ. The London College of Dance) становится частью университета Мидлсекс.
• 1995 — Лондонский колледж здравоохранение (англ. North London College of Health) присоединяется к университету Мидлсекс; открываются представительства в Европе.
• 1996 — Майкл Дрискол становится исполнительным ректором; университет получает первую Королевскую награду в области высшего и дополнительного образования.
• 1998 — совместно с Университетским колледжем Лондона университет Мидлсекс выкупает у Государственной службы здравоохранения Виттингтонский госпиталь (англ. Whittington Hospital); получена вторая Королевская награда в области высшего и дополнительного образования.
• 1999 — Университет получает статус «Инвестора в развитие людей» (англ. Investors in People).
• 2000 — барон Аллан Шеппард становится церемониальным ректором; открывается Музей дихайна и архитектуры (англ. Museum of Domestic Design and Architecture) в кампусе Cat Hill; университет получает третью Королевскую награду в области высшего и дополнительного образования; начинается масштабное преобразование кампуса Hendon.
• 2003 — начатый в 2001 году ребрендинг завершен с утверждением нового логотипа; закрывается кампус Bounds Green; получена Королевская награда в области предпринимательства.
• 2004 — в рамках Школы здравоохранения и общественных наук учрежден Лондонский спортивный институт (англ. London Sport Institute).
• 2005 — первый заграничный кампус открывается в Дубае, Объединённые Арабские Эмираты; закрывается кампус Tottenham.
• 2008 — закрывается кампус Enfield — факультеты и студенты переезжают в новые помещения в кампусе Hendon.
• 2009 — второй заграничный кампус открывается на Маврикии.
• 2010 — факультет философии переезжает в Кингстонский университет на фоне массовых протестов студентов против его полного закрытия, ранее принятого университетом.
• 2011 — университет получает вторую Королевскую награду в области предпринимательства; после принятия нового закона о высшем образовании Мидлсекс поднимает стоимость обучения до максимально допустимого уровня — 9 тыс. фунтов стерлингов в год.

Кампусы

Факультеты университета Мидлсекс находятся в четырёх районах в северном Лондоне: Hendon, Archway, Cat Hill и Trent Park. Вместе они образуют три кампуса (формально, Cat Hill и Trent Park объединены в один кампус из-за близкого расположения друг к другу). Все кампусы находятся в северной части Лондона и каждый имеет свою историю и особенности. Кампус Trent Park, например, является наиболее интересными с точки зрения архитектуры и истории. Последние несколько лет Мидлсекс концентрирует большую часть своей деятельности в кампусе Hendon. В результате, несколько кампусов — в частности, Tottenham и Enfield были закрыты в 2005 и 2008 годах соответственно. В то же время для того, чтобы принять новых студентов кампус Hendon был существенно расширен и получил значительные инвестиции в инфраструктуру и обновление учебной техники.

Начиная с 2004 года, Мидлсекс также управляет заграничным кампусом в Дубае (ОАЭ), а в октябре 2009 года открыл ещё один кампус на Маврикии.

Кампусы в Великобритании

Hendon

Кампус Hendon является наиболее динамичным и популярным кампусом университета. Он расположен в северо-западном районе Лондона, недалеко от станции метро «Хэндон Централ» (англ. Hendon Central). Основное здание кампуса (т. н. «колледж») было построено в нео-георгианском стиле Генри Буршетом в 1939 году и являлось тогда частью «Хэндонского техникума» (англ. Hendon Technical Institute). Впоследствии оно было расширено добавлением новой столовой в 1955 году и нового инженерного блока (т. н. «здание Вильямса»; англ. the Williams Building) в 1969 году Кампус Hendon был значительно преобразован в рамках новой стратегии развития университета, инициированной в 2000 году. В частности, основной корпус был полностью реконструирован с добавлением остекленного потолка во внутреннием дворе «Рикетс» (англ. Ricketts Quadrangle), а в 2004 году на территории кампуса был открыт новый «Центр обучения» (англ. Learning Resource Centre), библиотека Шеппарда (англ. The Sheppard Library). Также здесь находится один из немногих в Великобритании кортов для игры в реал-теннис. В сентябре 2011 году ожидается открытие нового современного здания, которое разместит в себе фотостудии, научно-исследовательские лаборатории, а также студии аудио и видео записи факультета искусства и дизайна.

Trent Park

Кампус Trent Park находится в загородном парке площадью 1,67 км², который в XIV веке являлся местом охоты английского короля Генриха IV. Центром кампуса служит особняк, спроектированный Уильямом Чемберсом в XVIII веке.

Галерея

• The Sheppard Library.jpg

  Библиотека Шеппарда

• Middlesex University Hendon Campus.jpg

  Основное здание («колледж») в кампусе Hendon

• Trent Park House - geograph.org.uk - 71113.jpg

  Особняк в кампусе Trent Park

Отрывок, характеризующий Мидлсекский университет

– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.