Даукша, Микалоюс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Микалоюс Даукша»)
Перейти к: навигация, поиск

Микало́юс Да́укша (Николай Даукша, лит. Mikalojus Daukša; ок. 1527, деревня Бабенай, ныне часть города Кедайняй, Литва — 16 февраля 1613, Варняй) — один из создателей литовской письменности, переводчик. Другие формы фамилии Daugsz, Daugsza, Dauksza, Daux, Dawksza, Dovkša, Dowksza, Dovkš, Dovkša.



Биография

Родился в семье мелкого шляхтича. Вероятно, учился в Ягеллонском университете в Кракове. Занимал различные церковные должности в разных местностях Жемайтии. После смерти епископа Мельхиора Гедройца (1609) до 1610 был администратором Жмудской епархии.

Имя Даукши присвоено одному из дворов ансамбля Вильнюсского университета.

Творчество

В 15821595 годах перевёл и подготовил к печати «Малую постиллу» Якуба Вуека, изданную в Вильне в 1599 году под названием «Postilla Catholicka. Tai est: Iżguldimas Ewangeliu kiekwienos Nedelos ir Szwętes per wissus metus». Выполнил перевод катехизиса иезуита Якова Ледесмы, изданный в 1595 году под названием «Kathechismas arba mokslas kiekwienam priwalvs. Paraszytas per D. Iakvba Ledesma Theologa Societatis IESV».

Выполненный Даукшой перевод катехизиса — первая напечатанная на территории Литвы книга на литовском языке.

Из оригинальных сочинений Даукши наиболее значимым является написанное на польском языке предисловие к «Постилле», содержащее апологию литовского языка.

Напишите отзыв о статье "Даукша, Микалоюс"

Литература

  • История литовской литературы. Вильнюс: Vaga, 1977. С. 21—22.
  • Lietuvių rašytojai. Biobibliografinis žodynas: A—J. Vilnius: Vaga, 1979. С. 411—418.

Отрывок, характеризующий Даукша, Микалоюс

– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.