Миколайтис-Путинас, Винцас

Винцас Миколайтис-Путинас
лит. Vincas Mykolaitis-Putinas
Винцас Миколайтис — студент духовной академии (1915)
Имя при рождении:	Винцас Юозович Миколайтис
Псевдонимы:	Путинас (по-литовски «калина»)
Дата рождения:	20 мая (1 июня) 1893(1893-06-01)
Место рождения:	д. Пилотишкяй, Сувалкская губерния, Российская империя
Дата смерти:	7 июня 1967(1967-06-07) (74 года)
Место смерти:	д. Качяргине, Каунасский район, Литовская ССР, СССР
Род деятельности:	прозаик, поэт, драматург, литературовед, литературный критик, переводчик
Годы творчества:	1911—
Жанр:	стихотворение, поэма, драма, роман
Язык произведений:	литовский

Ви́нцас Микола́йтис-Пу́тинас (Винцас Юозович Миколайтис-Путинас, лит. Vincas Mykolaitis-Putinas; 20 мая [1 июня] 1893, деревня Пилотишкяй, Сувалкская губерния — 7 июня 1967, деревня Качяргине, Литовская ССР) — литовский писатель, поэт, драматург, литературовед; академик АН Литовской ССР (1941), народный писатель Литовской ССР (1963).

Настоящая фамилия Миколайтис; Путинас — литературный псевдоним (по-литовски «калина»).

Биография

Родился в крестьянской семье. Учился в гимназии в Мариямполе, затем в католической духовной семинарии в Сейнах. Начал публиковать первые стихотворения под псевдонимом Путинас. В 1915—1917 годах учился в Петроградской духовной академии. Выпустил первый сборник стихов. В 1922 году в Фрибурском университете (Швейцария) изучал философию, искусство, историю и литературу. На соискание учёной степени доктора философии представил диссертацию об эстетических воззрениях Владимира Соловьёва (издана на французском языке в 1923 году). Посещал лекции в Мюнхенском университете. В Мюнхене познакомился и сблизился с Балисом Сруогой.

Преподавал литературу в Литовском университете в Каунасе (с 1923 года; с 1930 года Университет Витаутаса Великого). С 1928 года профессор. Одновременно редактировал журнал «Жидинис» («Очаг»; 1923—1932), позднее журнал «Деновидис» («Полдень», с 1938 года).

После выхода романа «В тени алтарей» (1933) в 1935 году порвал с духовенством (и женился), за что был отлучён от церкви. В 1934 году избран председателем Общества литовских писателей.

Во время войны оставался в оккупированной Литве.

В 1940—1954 годах профессор Вильнюсского университета.

Похоронен в Вильнюсе на кладбище Росса (Расу).

Творчество

Печатался с 1911. Первый сборник стихов «Красные цветы. Князь Жвайнис» опубликовал в 1917 в Петрограде. В 1927 вышел сборник стихотворений «Меж двух зорь», в 1936 — сборник «Пути и перепутья».

В 1933 опубликовал роман «В тени алтарей», в котором отчасти отражается биография автора. Роман вызвал разных мыслей и разной критики о нём, поскольку большая философия и огромные размышления автора в романе вызвали совсем другие взгляды на жизнь у читателей. Роман переведён на русский (1958), латышский, польский, чешский, эстонский и другие языки.

В 1937 издал роман «Кризис».

После Второй мировой войны издал сборники стихов «Приветствую землю» (1950), «Поэзия» (1956), «Дар бытия» (1963), «Окно» (1963).

В романе «Повстанцы» (ч. 1, 1957; Государственная премия Литовской ССР, 1958; ч. 2, 1967) изображается восстание 1863 года.

Автор драмы «Владыка» (1929), драматических поэм «Кольцо и женщина» и «Девушка из рода Скальвяй», пьесы «Доктор Гярвидас».

Автор работ по истории литовской литературы «Новая литовская литература» (т. 1, 1936), «Первая литовская книга» (1948), «Советская литература и дружба народов» (1950).

Перевёл на литовский язык произведения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. Мицкевича и других.

Избранные произведения

• Миколайтис-Путинас В. [Стихи] // Песнь революции : Стихи : Пер. с литов. — Вильнюс: Vaga, 1987.
• Миколайтис-Путинас В. В тени алтарей : Роман / Пер. с литов. С. Аксеновой, З. Федоровой. — Вильнюс: Vaga, 1979. — 589 с. — 45 000 экз.
  • Миколайтис-Путинас В. В тени алтарей : Роман. — М.: Худож. лит., 1986. — 443 с. — 100 000 экз.

Литература

• История литовской литературы. — Вильнюс: Vaga, 1977. — С. 435—464.

См. также

• История Литвы

Ссылки

• [anthology.lms.lt/texts/36/autor.html Classic Lithuanian Literature Anthology: Vincas Mykolaitis-Putinas]

Отрывок, характеризующий Миколайтис-Путинас, Винцас

Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.