Ронсон, Мик

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Мик Ронсон»)
Перейти к: навигация, поиск
Мик Ронсон
Mick Ronson

Мик Ронсон (слева) во время выступления с Иэном Хантером 5 октября 1988 года
Основная информация
Полное имя

Майкл Ронсон (англ. Michael Ronson)

Дата рождения

26 мая 1946(1946-05-26)

Место рождения

Халл, Йоркшир, Англия

Дата смерти

29 апреля 1993(1993-04-29) (46 лет)

Место смерти

Лондон

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

гитарист
пианист
певец
музыкальный продюсер
автор песен

Инструменты

гитара
фортепиано
бас-гитара
клавинет
синтезатор

Жанры

рок (глэм-рок, хард-рок)

Коллективы

Mott the Hoople
The Spiders from Mars

Сотрудничество

Дэвид Боуи, Sparks, Иэн Хантер, Лу Рид, Боб Дилан, Моррисси,

Лейблы

RCA
Epic
Mercury
Virgin
Rykodisk

[www.mickronson.com/ MickRonson.com]

Майкл (Мик) Ронсон (англ. Mick Ronson; 26 мая 1946, Халл, Йоркшир — 29 апреля 1993, Лондон) — британский гитарист, аранжировщик, композитор и музыкальный продюсер, наиболее известный как один из участников группы Дэвида Боуи The Spiders from Mars. Его музыкальная карьера началась в йоркширской группе The Rats, где он играл с 1967 года. С альбома The Man Who Sold the World началось его сотрудничество с Дэвидом Боуи. Ронсон принял участие в записи пяти его альбомов начала 70-х — The Man Who Sold the World, Hunky Dory, The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars, Aladdin Sane, Pin Ups — в качестве гитариста, клавишника, аранжировщика и продюсера. В те же годы он продюсировал альбом Лу Рида Transformer, написав несколько аранжировок, в частности, для «Perfect Day».

После распада группы Spiders from Mars и краткой сольной карьеры началось долгое и плодотворное сотрудничество Ронсона с Иэном Хантером, бывшим фронтменом группы Mott the Hoople. Вместе они записали альбомы Ian Hunter, You’re Never Alone With a Schizophrenic, Welcome to the Club, Short Back 'n' Sides, All of the Good Ones are Taken (где Ронсон играет только на композиции «Death 'n' Glory Boys») и — под двойным именем Hunter/Ronson — YUI Orta. Дуэт провел несколько гастрольных туров, а также записал песни для фильмов «Fright Night» и «Teachers».

За свою двадцатилетнюю карьеру Мик также работал в качестве продюсера музыканта со многими артистами разных стилей. Среди них — Элтон Джон («Rare Masters»), Боб Дилан (гастрольный тур 1975-76 Rolling Thunder Revue, альбом Hard Rain и фильм «Renaldo and Clara»), Джон Мелленкамп («American Fool»), Ellen Foley («Nightout»), Meat Loaf («Dead Ringer»), Wildhearts («Earth vs. Wildhearts»), David Johansen («In style»), Annette Peacock («X-Dreams»), Dana Gillespie («Weren’t Born a Man», «Andy Warhol»).

Мик Ронсон рано ушёл из жизни, записав в последние месяцы третий сольный альбом Heaven and Hull при участии друзей и коллег. Последний концерт, в котором он принял участие был трибьют-концерт памяти Фредди Меркьюри. С тех пор были изданы The Hunter/Ronson Band — BBC Live in Concert, Showtime (концертные записи 1976 года), Just Like This (несостоявшийся сольный альбом 1976 года) и Indian Summer (музыка к фильму, который так и не был снят). В память о музыканте в его родном городе была открыта концертная площадка под названием «The Mick Ronson Memorial Stage».





Биография

1946—1969: Ранние годы

Майкл Ронсон родился в Беверли Роуд, Халл, Восточном Йоркшире, в 1946 году, после переехал жить в Грэйтфилд, Халл. В детстве он обучался классической игре на фортепьяно, блокфлейте, скрипке, а затем на фисгармонии. Первоначально он хотел стать виолончелистом, однако решил играть на гитаре, после того ка открыл для себя музыку Эдди Дуэйна, в которой звук на басовых партиях гитары были, как подметил Ронсон, подобны партиям на виолончели[1]. В 1963 году, в возрасте 17 лет, он присоединился к своей первой группе, The Mariners. Его сценический дебют с The Mariners был на разогреве у Keith Herd Band в Деревенском Зале Эллоугхтоне. В то время как Ронсон работал с The Mariners, другая местная группа Халла — The Crestas — приняла его в свой состав по совету басиста The Mariners, Джона Гриффитса. The Crestas с Ронсоном получили твердую репутацию, регулярно появляясь в местных залах: по понедельникам в Халфвей Хоум, по четвергам в Гостиничном зале, по пятницам в Королевском Танцзале в Беверли, и по воскресеньям в Графстве Камберленд в Северном Ферриби.

В 1965, Ронсон оставил The Crestas, чтобы попытать счастье в Лондоне. Он нанимается на работу механиком с неполным рабочим нем, и в это же время, он входит в состав группы The Voice, заменяя гитариста Миллера Андерсона. Вскоре, барабанщик The Crestas, Дейв Брэдфилд, присоединился к группе The Voice в Лондоне, когда их барабанщик ушёл из группы.

После того, как они отыграли несколько концертов с группой, Ронсон и Брэдфилд возвратились с уикэнда в Кингстон-апон-Халл, где налаживали творческие разногласия в их квартире, когда остальная часть группы уехала на Багамы. Ронсон остался в Лондоне и некоторое время объединился с соул-группой The Wanted, но в конечном счете вернулся Халл.

В 1966, Ронсон присоединился к главной и наиболее известной местной группе Кингстон-апон-Халла, The Rats, в состав которой входили: вокалист Бенни Маршалу, басист Джеффу Апплеби, и барабанщик Джиму Симпсону (который был впоследствии заменен Клайвом Тэйлором, а затем Джоном Кэмбридджем). Группа играла в местных заведениях, и совершила несколько неудачных поездок в Лондон и Париж.

В 1967 году The Rats записала психоделический трек «The Rise And Fall Of Bernie Gripplestone» на студии «Фейрвью» (англ. Fairview Studios), в Халле[2]. Трек впоследствии вошёл в сборник 2008 года Front Room Masters - Fairview Studios 1966-1973[3].В 1968 группа временно поменяла своё название на Treacle и заказала другую сессию записи на студии «Фейрвью» в 1969, прежде, чем вернулась к их оригинальному названию. В это время Ронсона рекомендовал Рик Кэмп Михаелу Чэпману, как гитариста, на запись его альбома Fully Qualified Survivor[2].

Когда Джон Кэмбридж ушёл из The Rats, чтобы присоединиться к прежнему участнику группы The Hullaballoos, Мику Уэйну, в группе Junior’s Eyes, то он был заменен Миком «Вудом» Вудмэнси. В ноябре 1969 года, группа сделала запись своих последних сессий в «Фейрвью», записав песни «Telephone Blues» и «Early in Spring».

В марте 1970, во время записи альбома Элтона Джона Tumbleweed Connection, Ронсон исполнил гитарные партии в композиции «Madman Across the Water», однако оригинальная запись песни не попала на альбом, а перезаписанная (без Ронсона) версия вошла в следующий альбом Элтона Джона, Madman Across the Water, ставшей там заглавным треком. Оригинальная версия, исполненная с Ронсоном, вошла в переиздания альбома в качестве бонус-трека. Также композиция вошла в компиляцию Rare Masters[4].

1970—1973: Период сотрудничества с Дэвидом Боуи

«The Man Who Sold the World»

В начале 1970 года, Кембридж вернулся на Халл в поисках Ронсона, с намерением уговорить его присоединиться к новой группе Дэвида Боуи, под названием The Hype. Он нашёл Ронсона, который выполнял одну из своих обязанностей, будучи садовником Отдела Парков для Муниципалитета Халла. Потерпев неудачи в своих более ранних попытках «покорения» Лондона, Ронсон отказался, но в конечном счете согласился сопровождать Кембриджа на встречу с Боуи. Два дня спустя, 5 февраля, Ронсон дебютировал с Боуи на национальном радио «Би-би-си», в передаче Джона Пила.

22 февраля The Hype отыграла свой первый концерт в The Roundhouse, а в составе на тот момент были: Боуи, Ронсона, Кембридж и продюсер/басист Тони Висконти. Во время выступления все участники группы нарядилась в супергеройские костюмы: Боуи оделся как «Человек-радуга» (англ. Rainbowman), Висконти как «Человек-обман» (англ. Hypeman), Ронсон как «Человек-гангстер» (англ. Gangsterman), а Кембридж как «Человек-ковбой»(англ. Cowboyman). В тот день они выступали на одной сцене с Bachdenkel, The Groundhogs и Caravan. На следующий день они выступили в Streatham Arms в Лондоне под псевдонимом Harry The Butcher (рус. Гарри Мясник). Они также выступили 28 февраля в Лаборатории Искусств Базилдона — клубе экспериментальной музыки в Центре Искусств Базилдона в Эссексе, под названием David Bowie’s New Electric Band (рус. Новая Электрическая Группа Дэвида Боуи). Там с ними выступали High Tide, Overson и Iron Butterfly. Также должны были выступать Strawbs, но были заменены David Bowie’s New Electric Band. Джон Кэмбриддж покинул группу 30 марта и был снова заменен Вудди Вудмэнси. В апреле 1970 года, Ронсон, Вудмэнси и Висконти, приступили к записи альбома Боуи The Man Who Sold The World.

Во время сессий для альбома The Man Who Sold The World трио Ронсона, Вудмэнси и Висконти, все ещё оставалясь группой The Hype, подписали к контракт с Vertigo Records. В это время в состав группы вошёл Бенни Маршал из The Rats (на место вокалиста), и нашла студию, чтобы сделать запись своего студийного альбома. В студии они приступили к записи их первого сингла «4th Hour of My Sleep» и параллельно работая над альбомом. К тому времени, когда их первый сингл был записан и выпущен, группа была переименована в The Ronno. Сингл «4th Hour of My Sleep» был выпущен на лейбле Vertigo Records в январе 1971 года и получил от критиков безразличный прием[2]. Заглавная песня сингла была написана Такером Зиммерманом, а на стороне B была композиция Ронсона и Маршала «Powers of Darkness»[5][6][6]. Студийный альбом The Ronno так и не был закончен.

The Spiders from Mars

Группа, к которой присоединились Тревор Болдер (который заменил Висконти на бас-гитаре) и Рик Уэйкман, играющий на клавишных инструментах, была вновь была использована Дэвидом Боуи в записи своего четвёртого альбома Hunky Dory. На этом альбоме в качестве сопродюсера Боуи дебютировал Кен Скотт, заменив Висконти.

Именно эта группа, кроме Уэйкмана, стала известной как The Spiders from Mars на следующем альбоме Боуи[2]. Снова Ронсон стал ключевой фигурой в записи альбома The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders From Mars, играя на различных инструментах (в основном играя на электрогитаре). Ронсон и Боуи достигли определенной славы на концертных выступлениях, продвигающей этот альбом, благодаря театрализованному шоу на сцене обыгрываемое музыкантами[7]. Одним из наиболее скандальных элементов шоу была симуляция Боуи орального секса с гитарой Ронсона, пока тот играл[8]. Звук гитары Ронсона не только вписался в этот стиль выступлений, но также и обеспечил большую музыкальную основу для будущих музыкантов панк-рока[9].

Ронсон сыграл на альбоме кантри-рока 1972 года Bustin' Out, где он управлял ансамблем и внёс гитарные и вокальные партии на нескольких композициях, они наиболее заметны в композиции «Angel No. 9». «Angel No. 9» вновь появится на его второй сольной долгоиграющей пластинке Play Don't Worry (1975).

Его сотрудничество с Боуи продолжилось на альбоме Aladdin Sane.

В 1973 году Боуи выпустил альбом кавер-версий Pin Ups. Альбом стал последним студийным альбомом, записанным с большей частью коллектива The Spiders From Mars, они выступали с ним на протяжении всей эры Зигги Стардаста, однако ударник Мик Вудмэнси был заменен на Эйнсли Данбара. Во время сессий альбома была записана кавер-версия песни «White Light/White Heat» группы «The Velvet Underground», которая так и не была выпущена. Считается, что Боуи пожертвовал эту композицию для альбома Мика Ронсона «Play Don’t Worry» (1975).

Позднее творчество

После распада группы Дэвида Боуи The Spiders from Mars и после «Прощального Концерта» 1973 года, Ронсон выпустил три самостоятельных сольных альбома. Его дебютный сольник Slaughter on 10th Avenue содержал в себе кавер-версию песни Элвиса Пресли, «Love Me Tender», так же как наиболее известный трек всего сольного творчества Ронсона, «Only After Dark»[2]. Кроме того, его сестра, Маргарет Ронсон, исполняла на альбоме бэк-вокал. Между этим релизом и следующим сольным альбомом, выпущенный в 1975 году, Ронсон недолгое время входил в состав группы Mott the Hoople[2]. С этого времени он на долго стал сотрудничать с прежним лидером Mott the Hoople — Ианом Хантером. Их наиболее плотное сотрудничество началось с записи альбома Ian Hunter[10]. Сингл с альбома, «Once Bitten, Twice Shy», добрался до 14 места в британских чартах[11], а также дуэт Ронсона и Хантера совершили турне под названием Hunter Ronson Band[2]. В 1980 году был выпущен концертный альбом Йана Хантера Welcome to the Club, основным гитаристом на котором выступал Ронсон. релиз содержал также несколько студийных композиций, одна из которых была под авторством дуэта Хантер\Ронсон.

Ронсон записал свои гитарные партии в заглавную песню альбома Дэвида Кассиди, Getting It in the Street (1976).

Роджер Долтри, вокалист The Who, использовал гитарные партии Ронсона на своем сольном альбоме 1977 года, One of the Boys.

В 1979 Ронсон и Хантер продюсировали и играли на дебютном альбоме Эллен Фоли Night Out, а также на синглах «We Belong To The Night» и «What’s a Matter Baby».

В 1982 Ронсон работал с Джоном Мелленкампом над его альбомом American Fool, и в особенности над песней «Jack & Diane». И хит-песня и альбом возглавили американский чарт[12].

В 1990 году дуэт Хантера и Ронсона снова выпустил пластинку под названием Yui Orta. В 1993 году Ронсон вновь сыграл на альбоме Боуи Black Tie White Noise гитарные партии в композиции «I Feel Free» (кавер-версия песни Cream). Данный трек уже исполнялся совместно музыкантами во время Ziggy Stardust Tour.

20 апреля 1992 года Ронсон выступил на концерте памяти Фрэдди Меркьюри. Он сыграл на двух песнях: «All The Young Dudes» — главном хите группы Mott the Hoople вместе с Хантером, Боуи, а также Джо Эллиоттом и Филом Колленом из группы Def Leppard и «Heroes» вместе с Дэвидом Боуи.

Последней работой Мика Ронсона стал альбом Моррисси «Your Arsenal». Эта пластинка была номинирована на Грэмми.

29 апреля 1993 года Мика Ронсона не стало. Причина смерти — рак печени[13].

Личная жизнь

В годы работы с Дэвидом Боуи Ронсон познакомился со Сьюзи Фасси (англ. Suzy Fussey), парикмахершей и визажисткой, создавшей образ Зигги. Она стала впоследствии миссис Ронсон, в 1976 у них родилась дочь Лиза.

Сольная Дискография

Напишите отзыв о статье "Ронсон, Мик"

Примечания

  1. Ronson, Mick [www.youtube.com/watch?v=P8raYr-48h0 Mick Ronson Ian Hunter and David Bowie]. Performance and interview after. You Tube. Проверено 30 июля 2010.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 Strong Martin C. The Great Rock Discography. — 5th. — Edinburgh: Mojo Books, 2000. — P. 825–826. — ISBN 1-84195-017-3.
  3. [www.frontroommasters.org Front Room Masters]
  4. [www.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=10:h9ftxq95ld0e~T2 Allmusic ((( Tumbleweed Connection (bonus tracks) > Credits )))]. [www.webcitation.org/65o9qC5QO Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
  5. [www.tuckerzimmerman.org/discography Tuckerzimmerman.org] — accessed May 2010
  6. 1 2 [www.discogs.com/Ronno-4th-Hour-Of-My-Sleep/release/1428379 Discogs.com] — accessed May 2010
  7. [rockfaces.ru/d/davidbowie.htm Рок-энциклопедия — Дэвид Боуи]
  8. Carr & Murray (1981): p.7
  9. Taylor Steve. The A to X of Alternative Music. — 1st. — London: Xfm, 2004. — P. 45. — ISBN 0-8264-8217-1.
  10. Tobler John. NME Rock 'N' Roll Years. — 1st. — London: Reed International Books Ltd, 1992. — P. 271. — ISBN CN 5585.
  11. Roberts David. British Hit Singles & Albums. — 19th. — London: Guinness World Records Limited, 2006. — P. 263. — ISBN 1-904994-10-5.
  12. [www.allmusic.com/artist/john-mellencamp-p105068/charts-awards/billboard-singles John Mellencamp - AllMusic]. Проверено 28 декабря 2010. [www.webcitation.org/65o9qvxQy Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
  13. Люди. Peoples.ru. Мик Ронсон

Источники

  • [wc02.allmusic.com/cg/amg.dll?p=amg&sql=11:gpftxq95ldje~T1 Мик Ронсон на All Music Guide]

Отрывок, характеризующий Ронсон, Мик

Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил: