Миланкович, Милутин

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Милутин Миланкович
серб. Милутин Миланковић
Научная сфера:

астроном

Альма-матер:

Технологический Университет Вены

Научный руководитель:

en:Emanuel Czuber, Johannes Brick

Милу́тин Мила́нкович (28 мая 1879, Даль (ныне Хорватия) — 12 декабря 1958, Белград) — сербский гражданский инженер, климатолог, геофизик, астроном-астрофизик и популяризатор науки.

Известен теорией ледниковых периодов, подразумевающая, что из-за периодических изменений параметров своей орбиты Земля проходит через повторяющиеся ледниковые периоды, в настоящее время известные как Циклы Миланковича. Кроме того, дал оценку климатическим условиям на других планетах земной группы. Милутин Миланкович также модифицировал юлианский календарь, разработал новоюлианский календарь, принятый Греческой и рядом поместных православных церквей (кроме Русской, Грузинской, Иерусалимской, Сербской и Афона).





Биография

Родился в селе Даль[en], находящемся сейчас на территории Осиецко-Бараньской жупании (Хорватия).

Милутин Миланкович получил образование в Вене в Высшей технической школе (нынешний Венский технический университет), где в 1904 году защитил докторскую диссертацию и стал работать инженером-строителем. В том же году поступил в Белградский университет, где прошла вся его научная жизнь. Во время Первой мировой войны попал в плен в Будапеште, но благодаря венгерским коллегам продолжал свои исследования. Многие годы Миланкович пытался восстановить историю климата Земли. С мая 1948 года по 26 июля 1951 года был директором Белградской обсерватории.

Основные научные работы относятся к небесной механике, физике планетных атмосфер, метеорологии, климатологии. Разработал ряд сложных вопросов количественной теории тепловых явлений в планетных атмосферах, которые обусловлены влиянием солнечной радиации, и применил эту теорию к изучению колебании климата Земли в прошлые геологические эпохи; в частности, глобальные колебания климата в плейстоцене впервые успешно объяснил комбинацией изменений некоторых параметров орбиты Земли (эксцентриситета и долготы перигелия) и угла наклона оси вращения Земли к плоскости орбиты. Одним из первых в 1914—1916 годах рассмотрел климатические условия на Марсе и сделал расчёт температуры на его поверхности и в атмосфере; нашел, что верхний предел температуры на поверхности составляет −3 °C на экваторе и −52 °C на полюсах (эти значения близки к современным данным). В 1932—1934 годах исследовал движение полюсов Земли, обусловленное распределением континентов на земном шаре. Занимался вопросами реформы календаря, разработал так называемый новоюлианский календарь, по которому, в отличие от григорианского, со счёта времени исключаются не 3 суток за 400 лет, а 7 суток за 900 лет, в результате чего в этом календаре ошибка в 1 сутки накапливается за 43 500 лет. Автор учебников «Небесная механика» (1935) и «История астрономии» (1948).

Память

В 1970 году Международный астрономический союз присвоил имя Милутина Миланковича кратеру на обратной стороне Луны.

Публикации

  • Миланкович М. Математическая климатология и астрономическая теория колебаний климата — М., Л.: ГОНТИ; Ред. техн.-теорет. лит., 1939.

Напишите отзыв о статье "Миланкович, Милутин"

Литература

  • Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Примечания

Отрывок, характеризующий Миланкович, Милутин

«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.