Миллер, Михаил Александрович

Михаил Александрович Миллер
Дата рождения:	26 ноября 1883(1883-11-26)
Место рождения:	посёлок Миллерово-Каменское, Донецкий округ, Область Войска Донского, Российская империя
Дата смерти:	15 февраля 1968(1968-02-15) (84 года)
Место смерти:	Мюнхен, Германия
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	археология, история

Михаил Александрович Миллер (1883—1968) — археолог, историк.

Биография

Внешние изображения
	[sarkel.ru/images/miller_m_a_s_docher_yu_kseniej_01.png Фотография с дочерью Ксенией]

Михаил Александрович родился 26 (или 23) ноября 1883 года в слободе Каменно-Миллеровская под Ростовом-на-Дону (область Великого Войска Донского). Брат Миллера Александра Александровича — тоже археолога.

Родом из казаков германского происхождения, ведущих свою историю от сына прусского полковника Абрама Егоровича Миллера, прибывшего во времена Петра I из Кенигсберга в качестве артиллерийского инструктора, участвовавшего в 1696 году во взятии Азова, а впоследствии назначенного генерал-фельдцехмейстером (командующим артиллерии) в Русской армии.

Михаил был десятым, и последним, ребёнком статского советника, Александра Николаевича Миллера и его супруги Александры Александровны, урожденной Першиной. Из трёх сыновей — Александра, Василия и Михаила — средний стал экономистом, а старший и младший — археологами. Александр Николаевич Миллер был заместителем председателя Таганрогской городской думы.

Михаил Миллер окончил в 1904 году Таганрогскую гимназию. В 1904 году поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Студентом принимал участие в полевых археологических разработках под руководством археолога Д. И. Багалея и историка Д. И. Яварницкого. По окончании университетского курса в 1908 году, совместно с братом Александром, вёл летом расколки Елизаветовского городища, а зимой слушал лекции на экономическом отделе юридического факультета Харьковского университета. Получив в 1911 году второй университетский диплом кандидата экономических и юридических наук занял должность мирового судьи в Таганрогском округе и работал в канцелярии Донского земельного банка.

Михаил Миллер сотрудничал в Комиссии по устройству Донского музея. В конце 1920-х годов принимал участие в организации краеведческого музея в Таганроге, заведующим которого был назначен в 1927 году. В 1929—1932 годах был заместителем руководителя археологической экспедиции в зоне затопления при Днепрострое.

В сентябре 1934 года М. А. Миллер поступил в ростовский пединститут на должность профессора древней истории и семья переехала в Ростов-на-Дону.

В 1930-е годы был репрессирован его брат Александр Миллер (погиб в 1935), выдвигались политические обвинения и в адрес Михаила Александровича.

С приходом немцев М. А. Миллер перешёл на их сторону. В 1942 году Миллер провёл масштабные археологические раскопки на территории оккупированного Поднепровья, которые курировал немецкий археолог Рудольф Штампфус (de:Rudolf Stampfuß). В раскопках участвовали украинские археологи П. А. Козарь и А. В. Бодянский, причём последний составил из их материалов объёмный фонд, использовавшийся советскими археологами в послевоенное время. В 1943 году Миллер с семьёй был вынужден бежать; по приглашению друга, археолога Ярослава Пастернака (укр. Ярослав Пастернак), он обосновался в Гёттингене, где с 1945 года стал преподавать историю. К концу 1940-х годов большинство беженцев эмигрировали в США и Канаду и гимназия закрылась. В 1951 году М. А. Миллеру было предложено место учёного секретаря в американском Институте по изучению СССР в Мюнхене. Он проработал там десять лет и написал около 130 монографий на украинском, русском, английском и немецком языках; самой известной из них стала «Археология в СССР» (1954).

С 1951 года до выхода на пенсию он состоял ординарным профессором Украинского свободного университета.

Научные труды

• «Материальная культура Донских Низовых Казаков».
• «Некоторые данные по археологии Таганрогского округа» (1926).
• «Обследование памятников материальной культуры северного побережья Азовского моря» (1927).
• «Некоторые курганные погребения Таганрогского округа».
• «Самбекское городище» (1927).
• «Керамика древних поселений Приазовья» (1928).
• «Сарматское поселение у ст. Нижне Гниловской».
• «К вопросу о развитии хозяйственных форм доклассового общества в бассейне Нижнего Дона» (1935).
• «Отчет о работах экспедиции ГАИМК в Моздоке» (1935).
• «Танаис» (1939).
• «Дон, 1934 г.» (1941).
• «[diasporiana.org.ua/wp-content/uploads/books/31/file.pdf Могила князя Святослава]» (1951)
• «[annales.info/rus/ussr/arhsu.htm Археология в СССР]» (1954).
• «Дон и Приазовье в древности» (1958−1961).
• «Первобытный период в истории Нижнего Днепра» (1965).

Источники

• Круглов Е. В., Миллер-Антич К. М. Миллер Михаил Александрович // Археологическая Энциклопедия Волгоградской области. Волгоград. ВолГУ. 2009. С. 156.

Ссылки

• [www.istorypedia.com/17/204/1615733.html Биография Михаила Миллера]
• [rostov-80-90.livejournal.com/246065.html Михаил Миллер]. Неизвестный Ростов. Проверено 20 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F4sTSFdv Архивировано из первоисточника 13 марта 2013].
• [sarkel.ru/istoriya/donskoj_arheolog_mihail_aleksandrovich_miller_-_moj_otez/ Донской археолог Михаил Александрович Миллер]

Отрывок, характеризующий Миллер, Михаил Александрович

Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.