Милль, Джон Стюарт
Джон Стюарт Милль | |
John Stuart Mill | |
Научная сфера: |
---|
Джон Стю́арт Милль (англ. John Stuart Mill; 20 мая 1806 года, Лондон — 8 мая 1873 года, Авиньон, Франция) — британский философ, экономист и политический деятель. Внес значительный вклад в обществознание, политологию и политическую экономию. Внес основополагающий вклад в философию либерализма. Отстаивал концепцию индивидуальной свободы в противоположность неограниченному государственному контролю[1]. Являлся сторонником этического учения утилитаризма. Существует мнение, что Милль являлся наиболее заметным англоязычным философом XIX века[2].
В течение ряда лет являлся членом Британского парламента.
Биография
Отец его, Джеймс Милль — шотландский экономист, друг Д. Рикардо.
С ранних лет проявил интеллектуальную одарённость, развитию которой его отец всячески способствовал. Джон начал учить классический греческий язык с трёх лет, в возрасте около шести лет уже был автором самостоятельных исторических работ, а в двенадцать лет приступил к изучению высшей математики, логики и политической экономии.
В подростковом возрасте испытал сильный душевный кризис, который едва не привёл его к самоубийству. Большое значение в его жизни имела поездка в южную Францию в 1820 г. Она познакомила его с французским обществом, с французскими экономистами и общественными деятелями и вызвала в нём сильный интерес к континентальному либерализму, не покидавший его до конца жизни.
Около 1822 г. Милль с несколькими другими молодыми людьми (Остином, Туком и др.), горячими последователями Бентама, образовал кружок, названный «утилитарным обществом»; при этом был впервые введён в употребление термин «утилитаризм», получивший впоследствии широкое распространение. В основанном бентамистами органе «Westminster Review» Милль поместил ряд статей, преимущественно экономического содержания.
К этому же времени относится перелом в жизни Милля, который он так ярко описал в своей «Автобиографии». В результате Милль освободился от влияния Бентама, потерял прежнюю уверенность во всемогуществе рассудочного элемента в частной и общественной жизни, стал более ценить элемент чувства, но определённого нового миросозерцания не выработал. Знакомство с учением сенсимонистов поколебало его прежнюю уверенность в благотворности общественного строя, основанного на частной собственности и неограниченной конкуренции.
В 1823—1858 состоял на службе в Ост-Индской компании, сначала клерком, потом важным чиновником.
В течение нескольких лет самостоятельно издавал радикальный журнал «London and Westminster Review». С 1841 г. состоял в переписке с Огюстом Контом, философские и социологические взгляды которого оказали на него глубокое влияние.
В жизни Милля огромную роль играла любовь к миссис Тейлор, знакомство с которой в 1830 году, по его словам, было «величайшим счастьем его жизни». Он получил возможность жениться на ней только в 1851 году, но уже через 7 лет после выхода замуж за Милля она умерла. В посвящении к своей книге «О свободе» Милль говорит, что жена была вдохновительницей и отчасти автором всего лучшего, что было в его сочинениях; но эта оценка роли миссис Тейлор в литературной деятельности Милля сильно преувеличена. В самом крупном его труде, «Системе логики», миссис Тейлор не принимала никакого участия; несомненно, однако, что она повлияла на многие главы его «Политической экономии» и что ей до известной степени следует приписать социалистическую окраску этой книги. Единственное сочинение Милля, принадлежащее его жене столько же, сколько и ему самому, это книга «О подчинённости женщин».
В качестве политического деятеля выступает с 1865 г. как депутат Вестминстерского округа в палате общин от Либеральной партии. В палате настаивал в особенности на необходимости энергичных мер помощи ирландским фермерам; выступал за предоставление женщинам избирательных прав. В 1868 г. потерпел поражение при новых выборах, вызванное, по его мнению, публичным заявлением его сочувствия известному атеисту Ч. Брэдло.
После смерти Милля напечатаны «Chapters on Socialism» («Fortnightly Review», 1872) и его «Автобиография» (1873).
Основные труды
Информация в этом разделе устарела. Вы можете помочь проекту, обновив его и убрав после этого данный шаблон.
|
«О свободе» (1859), «Утилитаризм», «Система логики» (англ. А System of Logic; 1843) — его важнейшее философское сочинение.
В изданной в 1844 году книге «Опыты о некоторых нерешённых вопросах политической экономии» (англ. Essays on some unsettled Questions in Political Economy) содержится всё оригинальное, созданное Миллем в области политической экономии[3]. Книга «Основы политической экономии» (англ. Principles of Political Economy) опубликована в 1848 г. Известная цитата из неё гласит:
«К счастью, в законах стоимости нет ничего, что осталось бы выяснить современному или любому будущему автору; теория этого предмета является завершенной». |
В предисловии к книге Милль пишет, что его задача заключается в том, чтобы написать обновленный вариант "Богатства народов" (работа А. Смита) с учетом возросшего уровня экономических знаний и самых передовых идей современности. Основные разделы книги посвящены производству, распределению, обмену, прогрессу капитализма и роли государства в экономике. Благодаря синтезу теории Рикардо со многими из её модификаций, представленными критиками Рикардо, она стала основным экономическим учебником англоязычного мира до выхода в 1890 г. «Принципов экономической науки» А. Маршалла[4]. При жизни автора выдержала семь изданий, была переведена на многие языки. На русский язык была частично переведена Н. Г. Чернышевским, 1 том был опубликован в журнале «Современник» с его комментариями в 1860 году, полный перевод отдельным изданием вышел в 1865 году.
Написал также множество журнальных статей, посвящённых самым разнообразным вопросам философии, политики, экономии и литературы.
В 1867 году в журнале А. Хованского «Филологические записки» был опубликован перевод статьи Милля «Значение искусства в общей системе воспитания».
Библиография
- [kolesnikovx.narod.ru/logic/Mill_John_Stuart/ «Система логики, силлогистической и индуктивной» (A System of Logic, Rationative and Inductiv, 1843)]. — PDF. [www.webcitation.org/65QHXq1nY Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- [filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000853/index.shtml «О свободе»] (1859)
- «Utilitarianism» (1861) — книга, имевшая большой успех в публике
- [kolesnikovx.narod.ru/sociology/Mill_John_Stuart/ «Размышления о представительном правлении» (Considerations on Representative Government, 1861)]. — PDF. [www.webcitation.org/65QHcQ3I9 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
- «An Examination of sir W. Hamilton’s Philosophy» (1865) — критический разбор философии Уильяма Гамильтона, вместе с изложением собственных воззрений автора
- [minervium.com/philosophy/Mill-Podchinennost-zhenshhiny.html «Подчиненность женщины» (The Subjection of women, 1869, 4 издания)] — написанное в защиту женского равноправия
Напишите отзыв о статье "Милль, Джон Стюарт"
Литература
- Аникин А. В. Джон Стюарт Милль // Юность науки: Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса. — 2-е изд. — М.: Политиздат, 1975. — С. 279-287. — 384 с. — 50 000 экз.
- Блауг М. Джон Стюарт Милль // Экономическая мысль в ретроспективе = Economic Theory in Retrospect. — М.: Дело, 1994. — С. 164—206. — XVII, 627 с. — ISBN 5-86461-151-4.
- Блауг М. Милль, Джон Стюарт // 100 великих экономистов до Кейнса = Great Economists before Keynes: An introduction to the lives & works of one hundred great economists of the past. — СПб.: Экономикус, 2008. — С. 214-217. — 352 с. — (Библиотека «Экономической школы», вып. 42). — 1 500 экз. — ISBN 978-5-903816-01-9.
- Дроздов В. В. [www.booksite.ru/fulltext/ric/ardo/index.htm Джон Стюарт Милль] // Всемирная история экономической мысли: В 6 томах / Гл. ред. В. Н. Черковец. — М.: Мысль, 1988. — Т. II. От Смита и Рикардо до Маркса и Энгельса. — 574 с. — 20 000 экз. — ISBN 5-244-00038-1.
- Милль Джон Стюарт // Мёзия — Моршанск. — М. : Советская энциклопедия, 1974. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 16).</span>
- [minervium.com/philosophy/Strahov-Zhenskij-vopros.html Страхов Н. Н. «Женский вопрос: Разбор сочинения Джона Стюарта Милля „О подчинении женщины“» (1870)]
- Субботин, А. Л. Джон Стюарт Милль об индукции [Текст] /А. Л. Субботин ; Рос. акад. наук, Ин-т философии. — М.: ИФ РАН, 2012. — 76 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-9540-0211-9.
- Туган-Барановский М. И. [dlib.rsl.ru/01003663587 Д. С. Милль: Его жизнь и учёно-литературная деятельность]. — СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1892. — 88 с. — (Жизнь замечательных людей. Биографическая библиотека Флорентия Павленкова). — 8 100 экз.
- Туган-Барановский М. И. Милль, Джон Стюарт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Jürgen Gaulke: John Stuart Mill. Rowohlt, Hamburg 1996, ISBN 3-499-50546-0.
- Mark Philip Strasser, "Moral Philosophy of John Stuart Mill, " Longwood Academic (1991). Wakefield, New Hampshire. ISBN 0-89341-681-9
- Michael St. John Packe, The Life of John Stuart Mill, Macmillan (1952).
- Richard Reeves, John Stuart Mill: Victorian Firebrand, Atlantic Books (2007), paperback 2008. ISBN 978-1-84354-644-3
- Samuel Hollander, The Economics of John Stuart Mill (University of Toronto Press, 1985)
Ссылки
- [filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000007/st017.shtml Индуктивистский позитивизм Джона Стюарта Милля]
- [vikent.ru/author/14/ Основные научные достижения Джона Стюарта Милля: перечень и описание]
Примечания
- ↑ [www.victorianweb.org/philosophy/mill/liberty.html John Stuart Mill's On Liberty]. victorianweb. — «On Liberty is a rational justification of the freedom of the individual in opposition to the claims of the state to impose unlimited control and is thus a defense of the rights of the individual against the state.» Проверено 23 июля 2009. [www.webcitation.org/6DDfC5Cn6 Архивировано из первоисточника 27 декабря 2012].
- ↑ [plato.stanford.edu/entries/mill/ John Stuart Mill (Stanford Encyclopedia of Philosophy)]
- ↑ Аникин А. В. [ek-lit.narod.ru/anik013.htm Глава 13. Вокруг Рикардо и после] // Юность науки.
- ↑ Блауг М. [elib.me/istoriya-ekonomiki-knigi/mill-djon-styuart-mill-john-stuart-1806-41277.html 100 великих экономистов до Кейнса]
Отрывок, характеризующий Милль, Джон Стюарт
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
- Персоналии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Экономисты по алфавиту
- Экономисты Великобритании
- Экономисты XIX века
- Экономисты классической школы
- Писатели в общественном достоянии
- Деятели либерализма
- Деятели феминизма
- Философы Великобритании
- Философы языка
- Логики Великобритании
- Философы XIX века
- Персоналии:Этика
- Члены парламента Великобритании
- Члены Венгерской академии наук
- Политические философы
- Умершие от рожи
- Похороненные в Авиньоне