Милл-Рок

Милл-РокМилл-Рок

</tt>

</tt>

Милл-Рок англ. Mill Rock
40°46′50″ с. ш. 73°56′17″ з. д.40.78056° с. ш. 73.93806° з. д. / 40.78056; -73.93806
Акватория	Ист-Ривер
Страна	США США
Регион	Нью-Йорк
Район	Манхэттен
Милл-Рок
Милл-Рок
Площадь	0,01617 км²
Население (2012 год)	0 чел.

Милл-Рок (англ. Mill Rock) — небольшой необитаемый остров между Манхэттеном и Куинсом в Нью-Йорке. Он находится на расстоянии 300 метров к востоку от 96-й улицы Манхэттена, южнее островов Рэндалла и Уорда, вблизи слияния проливов Ист-Ривер и Гарлем.

История

Район острова Милл-Рок был печально известен как Адские Ворота. В 1701 году Джон Марш построил на острове мельницу, которая и дала названию острова. Позже на Милл-Рок поселился Сэнди Гибсон и основал на нём ферму. В то время Милл-Рок состоял из двух островов — Грейт-Милл-Рок и Литтл-Милл-Рок.

Во время англо-американской войны Военный департамент США построил на Грейт-Милл-Рок блокпост с двумя орудиями. Это укрепление входило в цепочку фортификационных сооружений для защиты пролива Лонг-Айленд и Нью-Йоркской бухты от судов британского флота.

В 1885 году Инженерные войска США взорвали Флуд-Рок, крошечный островок, который не был виден во время наводнения и очень вредил судоходству на Ист-Ривер. Это был, вероятнее всего, наиболее сильный взрыв в истории Нью-Йорка. Его последствия были ощутимы даже в Принстоне, Нью-Джерси. В 1885 году остатки Флуд-Рока были использованы для соединения Грейт-Милл-Рока и Литтл-Милл-Рока, в результате чего образовался Милл-Рок.

Милл-Рок парк

На острове существует небольшой парк, который занимает площадь в 12 000 м². Парк является собственностью Нью-Йорка и обслуживается Департаментом парков и мест отдыха города Нью-Йорк, в нём растут несколько низкорослых деревьев. С острова открываются великолепные виды на небоскрёбы Мидтауна, а также на мост Трайборо и мост Куинсборо.

Ссылки

• [nycgovparks.org/sub_your_park/historical_signs/hs_historical_sign.php?id=9756 New York City Department of Parks and Recreation info for Mill Rock Island]
• [www.nycgovparks.org/parks/M209/highlights/9756 Mill Rock Park Highlights — Mill Rock Island]

Отрывок, характеризующий Милл-Рок

– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»