Милн, Алан Александр

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Милн, Александр»)
Перейти к: навигация, поиск
Алан Милн
Alan Alexander Milne
Место рождения:

Килбёрн, Лондон, Великобритания

Место смерти:

Хартфилд, Суссекс, Великобритания

Род деятельности:

прозаик, детский писатель, поэт, драматург

Жанр:

рассказ, сказка, роман

Язык произведений:

английский

[www.lib.ru/MILN Произведения на сайте Lib.ru]
Цитаты в Викицитатнике

А́лан Алекса́ндр Милн (англ. A.A. Milne; 18 января 1882, Лондон — 31 января 1956, Хартфилд[en]) — английский писатель, автор повестей о «медведе с опилками в голове» — Винни-Пухе. Родился в лондонском районе Килбёрн. Принимал участие в Первой мировой войне. Много лет был сотрудником английского юмористического журнала «Панч». Сочинять истории о Винни-Пухе Милн начал для своего сына Кристофера Робина Милна (19201996). До выхода в свет книг о Винни-Пухе Милн уже был довольно известным драматургом, однако успех Винни-Пуха приобрёл такие масштабы, что другие произведения Милна сейчас практически неизвестны.





Биография

Милн родился в Лондоне. Он учился в небольшой частной школе, владельцем которой был его отец, Джон Милн (John Вино Milne). Одним из его учителей в 1889—1890 был Герберт Уэллс. Затем поступил в Вестминстерскую школу, а потом в Тринити-колледж Кембриджа, где с 1900 по 1903 год изучал математику. Будучи студентом, он писал заметки в студенческую газету «Grant». Обычно он писал вместе со своим братом Кеннетом, и они подписывали заметки именем АКМ. Работы Милна были замечены, и с ним стал сотрудничать британский юмористический журнал «Punch», впоследствии Милн стал там помощником редактора.

В 1913 году Милн женился на Дороти «Дафни» де Селинкурт.

Милн участвовал в Первой мировой войне в качестве офицера британской армии. Он работал на MI7 — пропагандистское подразделение британской разведки[1]. Позже он написал книгу «Мир с честью», в которой осуждал войну.

В 1920 году у Милна родился единственный сын — Кристофер Робин Милн.

Произведения

Милн был хорошо известен как фельетонист Панча, сборники его эссе регулярно переиздавались. Пьесы Милна пользовались успехом у публики и критиков, согласно Э. Твайте (англ.), в течение короткого времени Милн был «одним из наиболее успешных, плодовитых и хорошо известных драматургов Англии». Однако успех его детских книг затмил все остальные достижения, и, к немалому неудовольствию самого Милна, его стали считать детским писателем. Согласно П. Коннолли (англ. Paula T. Connolly)[2], произведения Милна для детей оказались подобны Франкенштейну — творение овладевало творцом: публика требовала новых книг в этом жанре, а критики рассматривали другие работы Милна в контексте его детских книг. Когда писатель вернулся к романам в 1930—1940-х годах, читатели игнорировали его, а критики использовали отсылку к детским книгам, чтобы побольнее его уколоть. Сам Милн жаловался, что критики, которые начинают рецензию с упоминания Винни Пуха, при этом неизбежно ругают новые работы, отношение к которым у них сложилось ещё до прочтения. К концу жизни тираж детских книг Милна составил 7 миллионов копий, а его книги для взрослых более не переиздавались[3].

Винни-Пух

Переведены на русский язык — без двух глав оригинала — под общим названием «Винни-Пух и все-все-все» Борисом Заходером.

Прототипом героя книг стала медвежонок-девочка по кличке Виннипег из Канады, купленная в 1914 году у канадского охотника за 20 долларов и спасенная ветеринарами. Животное отправили в Лондонский зоопарк, где с ним познакомился мальчик по имени Кристофер Робин. Он и был сыном писателя Алана Александра Милна.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2723 дня]

Сказки

  • Принц кролик
  • Обыкновенная сказка
  • Когда-то давным-давно…
  • Баллада о королевском бутерброде

Рассказы

  • Истина — в вине (In vino veritas)
  • Рождественский рассказ
  • Потрясающая история
  • Грёзы мистера Файндлейтера
  • Рождественский дед
  • Перед потопом
  • Ровно в одиннадцать
  • Портрет Лидии
  • Река
  • Взлёт и падение Мортимера Скрайвенса
  • Пруд
  • Иванов день (24 июня)
  • Слово об осени
  • Не люблю шантажистов
  • Истории счастливых судеб

Романы

  • Любовники в Лондоне (англ. Lovers in London, 1905)
  • Когда-то, давным-давно… (англ. Once on a Time, 1917)
  • Мистер Пим (англ. Mr. Pim, 1921)
  • Тайна Красного дома (англ. The Red House Mystery, 1922)
  • Двое (англ. Two People, 1931)
  • Очень недолгая сенсация (англ. Four Days' Wonder, 1933)
  • Слишком поздно (англ. It's Too Late Now: The Autobiography of a Writer, 1939)
  • Хлои Марр (англ. Chloe Marr, 1946)

Напишите отзыв о статье "Милн, Алан Александр"

Примечания

  1. [lenta.ru/news/2013/04/25/milne/ Автор «Винни-Пуха» оказался пропагандистом британской разведки]. Lenta.ru (25 апреля 2013). Проверено 17 сентября 2014.
  2. Коннолли, 1994, с. 17.
  3. Коннолли, 1994, с. 18.

Литература

  • Connolly, Paula T. Winnie-The-Pooh and the House at Pooh Corner: Recovering Arcadia. — Twayne Publishers, 1994. — ISBN 0-8057-8810-7.

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Милн, Алан Александр


Отрывок, характеризующий Милн, Алан Александр

– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.