Милорадовичи

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Милорадовичи


Описание герба:
Том и лист Общего гербовника:

III, 109

Титул:

графы


Подданство:
Российская империя

Милорадовичи-Храбреновичи — малорусский дворянский род, происходящий от двух братьев Михаила и Гаврила, сербов родом из Герцеговины.





Исторический обзор

В 1711 году Пётр Великий, готовясь к войне с турками, искал искусных агентов между турецкими славянами для возбуждения последних против мусульман. Одним из таких агентов сделался серб Михаил Ильич Милорадович, вышедший затем после войны в Россию, с братьями Гаврилой и Александром. Пётр Великий в 1715 г назначил его гадяцким полковником. Милорадович оставался полковником 11 лет, возбуждая постоянные жалобы полчан, которых он теснил и мучил, вымогая от них подарки и земельные уступки. Жалобы полчан ни к чему не вели, так как гетман лишен был власти взыскивать с полковника, которого назначил сам царь. Такими же насилиями отличалась и жена Милорадовича, дочь генер. есаула Бутовича, позволявшая себе ужасные жестокости над прислугой.

После смерти Михаила Милорадовича (1726) место гадяцкого полковника занял его брат, Гаврило Милорадович, по протекции князя Меншикова, на «служительке» которого он был женат. Гаврило Милорадович продолжал в полку те же насилия. Полчане пожаловались гетману Апостолу, по личному предстательству которого в Москве Милорадович отдан был под суд и в 1729 г отставлен от должности.

Внук Михаила Милорадовича, Пётр Степанович (1723—1799), служил при дворе гоф-фурьером, потом был черниговским полковником, женился на правнучке известного Павла Полуботка и взял за ней громадные имения. Младший брат Петра Милорадовича, Андрей (1726—1796), начал службу бунчуковым товарищем, затем поступил в регулярные войска и участвовал в Прусском походе Румянцева, а также в Турецкой войне. В 1779 г он был назначен малороссийским губернатором и по поручению Румянцева составил описание тогдашней Малороссии, как материал для разделения последней на наместничества. При открытии черниговского наместничества в 1783 г был назначен генерал-поручиком его, то есть губернатором.

От брака Андрея Степановича с дочерью бригадира Андрея Андреевича Горленко, Марией, родился сын Михаил, возведенный впоследствии указом императора Александра I от 1 мая 1813 года в графское Российской империи достоинство.

После празднования в 1871 году столетнего юбилея со дня рождения Михаила Андреевича государь император соизволил 19 марта 1873 г возвести, как старшего в роде, Григория Александровича в графское достоинство, «дабы увековечить в потомстве память о заслугах, оказанных престолу и Государству графом М. А. Милорадовичем». Графский титул переходил к старшему в роде Милорадовичей. Граф Григорий Александрович, свиты Его Императорского Величества генерал-майор (1834—1905), сын Александра Григорьевича, внук Григория Петровича, приходился правнуком Петру Степановичу.

Описание герба

Дворянский герб Милорадовичей-Храбреновичей (см.выше) означает взятую предком Милорадовичей ночью крепость и верность, поэтому щит его, разделённый на части, представляет замок крепостных ворот, части плана крепости и белые месяцы — ночное время, а на короне собака — верность. Герб рода Милорадовичей внесен в Часть 3 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 109. Герб этот сохранён и в графском гербе Милорадовичей:

Щит рассечен. В правой, золотой части чёрный Императорский орел, коронованный тремя коронами и с золотым коронованным и окруженным цепью ордена Св. Андрея Первозванного вензелевым изображением Имени Государя Императора Александра II на груди. Вторая часть четверочастная с главою: в первом и четвёртом черных частях серебряный опрокинутый полумесяц; во второй золотой части чёрный четырёхугольник с четырёхугольным золотым же отверстием; в третьей, золотой части чёрный прямоугольный треугольник, с треугольным, золотым же отверстием.

В лазуревой главе щита три золотые части дверного прибора: правая в виде золотого правого бока щита, из которого выходит золотой трилистник; средняя в виде столба, в середине выгнутого вправо, и левая в виде левого бока щита.

Нашлемник: средний — чёрный возникающий Императорский орел, коронованный тремя коронами, с золотым коронованным и окруженным цепью ордена Св. Андрея Первозванного вензелевым изображением Имени Государя Императора Александра II на груди; правый — чёрная возникающая гончая собака, с червлеными глазами и языком и золотым ошейником; левый — в черных латах рука, держащая золотой согнутый меч.

Наметы: средний — чёрный с золотом; правый — чёрный с серебром и левый — чёрный с золотом. Щитодержатели: два серба. Девиз: «Без страха и упрека» серебряными буквами на чёрной ленте.

Герб графа Милорадовича внесен в Часть 12 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 30.

Известные представители


В искусстве

  • Клад рода графов Милорадовичей как и представители самого рода являются главной темой российского приключенческого фильма 2006 года «Граф Монтенегро».

Напишите отзыв о статье "Милорадовичи"

Литература

Ссылки

  • [www.russianfamily.ru/m/miloradovichi.html История русских родов]

Отрывок, характеризующий Милорадовичи

Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.