Мильтон, Джон

Джон Мильтон
John Milton
Дата рождения:	9 декабря 1608(1608-12-09)
Место рождения:	Лондон
Дата смерти:	8 ноября 1674(1674-11-08) (65 лет)
Место смерти:	Лондон
Гражданство:	Англия Англия
Род деятельности:	Поэт

Запрос «Мильтон» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Джон Ми́льтон (англ. John Milton; 9 декабря 1608 года, Лондон — 8 ноября 1674 года, там же) — английский поэт, политический деятель и мыслитель; автор политических памфлетов и религиозных трактатов.

Биография

Молодость. Первые произведения

Родился в семье успешного нотариуса. Получил очень хорошее образование — сначала дома и в школе св. Павла, а потом — в Кембриджском университете. По окончании курса он провёл шесть лет в имении отца Хортоне (близ Лондона), погруженный в самообразование и самосовершенствование. Там он написал по меньшей мере четыре стихотворных произведения. Этот первый юношеский период жизни Мильтона завершился в 1637—1638 путешествием по Италии и Франции, где он познакомился с Галилеем, Гуго Гроцием и другими знаменитыми людьми того времени.

В противоположность большинству великих людей, Мильтон провёл первую половину жизни в полной душевной гармонии; страдания и душевные бури омрачили его зрелый возраст и старость.

Светлому настроению молодого Мильтона соответствует характер его первых поэм:

• «L’Allegro» («Весёлый») и «Il Penseroso» («Задумчивый»), где Мильтон рисует человека в двух противоположных настроениях: в радостном и созерцательно-грустном — и показывает, как окрашивается для созерцателя природа со сменой этих настроений. Обе короткие поэмы проникнуты непосредственным чувством и особой грациозностью, характеризующей лирику Елизаветинской поры и уже более не встречающейся у самого Мильтона.
• «Люсидас» («Lycidas»). Поэма даёт тонкие описания идеализированной сельской жизни, но само настроение глубже и обнаруживает таящиеся в душе поэта патриотические страсти; фанатизм революционера-пуританина странным образом переплетается здесь с меланхолической поэзией в духе Петрарки.
• «Комос» («Comus»). Это одна из самых блестящих драматических пасторалей (masks), на которые в то время ещё не прошла мода.

Зрелость

С 1639 по 1660 длится второй период в жизни и деятельности. Вернувшись из Италии, он поселился в Лондоне, воспитывал своих племянников и написал трактат «О воспитании» («Tractate of Education, to Master Samuel Hartlib»), имеющий главным образом биографический интерес и показывающий отвращение Мильтона ко всякой рутине.

В 1660 году после запрета на публикации своих произведений сказал : "Все, что нас не убивает - делает сильнее".

В 1641 женился на Мэри Поуэл — и эта женитьба превратила его до того безмятежное существование в целый ряд домашних бедствий и материальных невзгод. Жена уехала от него в первый же год и своим отказом вернуться довела его до отчаяния. Свой собственный неудачный опыт семейной жизни Мильтон распространил на брак вообще и написал полемический трактат «The Doctrine and Discipline of Divorce» («О разводе»). В феврале 1652 он ослеп.

На старости Мильтон очутился один в тесном кругу семьи — третьей жены (первая умерла рано, вернувшись в дом мужа за несколько лет до смерти), совершенно чуждой его духовной жизни, и трех дочерей от первого брака; последних он заставлял читать ему вслух на непонятных им языках, чем возбуждал в них крайне недружелюбное к нему отношение. Для Мильтона наступило полное одиночество — и вместе с тем время величайшего творчества. Этот последний период жизни, с 1660 по 1674, ознаменовался тремя гениальными произведениями: «Потерянный рай» («Paradise Lost»), «Возвращённый рай» («Paradise Regained») и «Самсон-борец» («Samson Agonistes»).

Мильтон и политика

Перейдя в ряды партии «индепендентов», Мильтон посвятил целую серию политических памфлетов разным вопросам дня. Все эти памфлеты свидетельствуют о силе мятежной души поэта и о блеске его воображения и красноречия. Самая замечательная из его защит народных прав посвящена требованию свободы для печатного слова («Ареопагитика» — «Areopagitica: A Speech for the Liberty of unlicensed Printing to the Parliament of England»).

Из остальных 24 памфлетов первый («О реформации» — «Of Reformation touching Church Discipline in England and the Causes that hitherto have hindered it») появился в 1641, а последний — («Скорый и легкий путь к установлению свободной республики» — «A ready and easy way to establish a free Commonwealth») в 1660; таким образом, они охватывают всё течение английской революции.

При наступлении парламентского правления Мильтон занял место правительственного секретаря для латинской корреспонденции. В числе других поручений, исполненных Мильтоном во время его секретарства, был ответ на анонимный роялистский памфлет «Образ короля, портрет его священного величества в одиночестве и страданиях» («Eikon Basilike»), появившийся после казни Карла I. Мильтон написал памфлет «Иконоборец» («Eikonoklastes»), в котором остроумно побивал доводы анонима. Менее удачной была полемика Мильтона с другими политическими и религиозными противниками, Салмазием и Морусом.

Возможно, Мильтон был основателем Клуба телячьей головы, созданного в 1650 году для того, чтобы насмехаться над памятью казнённого короля.

Марчмонт Нэдхэм, выпускавший журнал "Mrcurius Politicus" в 1650-1660 годах, был связан с множеством влиятельных республиканских писателей своего поколения, в число который входили Алгернон Сидни (англ. Algernon Sidney), Генри Невил (англ. Henry Nevile), Томас Челонэр, Генри Мартин (англ. Henry Marten) и Джон Мильтон. Мильтон, будучи секретарём Государственного совета в начале 1650-х годов, наблюдал за издательской деятельностью Нэдхэма и после двое мужчин стали личными друзьями.

В 1652 Мильтон ослеп, и это тяжко отразилось на его материальных средствах, а реставрация Стюартов принесла ему полное разорение; ещё тяжелее был для Мильтона разгром его партии.

В честь Мильтона назван кратер на Меркурии.

«Потерянный рай»

«Потерянный рай» появился в печати в 1667 году, «Возвращённый рай» и «Самсон-борец» — в 1671-м.

«Paradise Lost» — христианская эпопея о возмущении отпавших от Бога ангелов и о падении человека. В противоположность героическим эпопеям Гомера и средневековым эпопеям, а также поэме Данте, «Потерянный Рай» не даёт простора творческому вымыслу поэта. Пуританин Мильтон избрал библейский сюжет и передавал его согласно словам Писания; кроме того, его действующие лица принадлежат большей частью к области сверхчеловеческой и не допускают реализма описаний.

С другой стороны, ангелы и демоны, Адам и Ева и другие действующие лица Мильтоновской эпопеи имеют определённый образ в народном воображении, воспитанном на Библии, — и от этих традиций Мильтон, поэт глубоко национальный, никогда не уклоняется. Эти особенности материала, над которым работал Мильтон, отражаются на его поэме; техническая сторона описаний условна, в изложении мало образности; библейские существа часто кажутся только аллегорией.

Великое значение «Потерянного Рая» — в психологической картине борьбы неба и ада. Кипучие политические страсти Мильтона помогли ему создать грандиозный образ сатаны, которого жажда свободы довела до зла. Первая песнь «Потерянного Рая», где побеждённый враг Творца горд своим падением и строит пандемониум, посылая угрозы небу, — самая вдохновенная во всей поэме и послужила первоисточником демонизма Байрона и всех романтиков вообще.

Воинственная религиозность пуританина воплотила дух времени в образе души, рвущейся на свободу. Пафосу этой демонической (в буквальном смысле слова) стороны «Потерянного Рая» соответствует идиллическая часть — поэтические описания рая, любви первых людей и их изгнания. Бесчисленные поэтические красоты в передаче чувств, музыкальность стиха, грозные аккорды, говорящие о непримиримости в деле веры, дают вечную жизнь эпопее XVII века.

«Возвращённый рай» и «Самсон-борец»

Поэма «Возвращённый рай» (1671) передаёт историю искушения Иисуса Христа духом зла и написана более холодно и искусственно.

В трагедии, написанной Мильтоном в дни старости, — «Самсон-борец» — поэт отразил в образе библейского героя разбитые надежды своей партии.

Переводы

Русские переводы сочинений Мильтона:

• М. А. П. А. (т.е. Московской Академии префект Амвросий (Серебренников)), «Потерянный рай» поэма героическая (Москва, 1780; 3-е изд. с приобщением «Возвращенного рая», М., 1803; 6-е изд., М., 1827, с биографией Мильтона, 1828; 7-е изд., М., 1860; перевод с французского);
• E. П. Люценко, «Потерянный рай» (СПб., 1824); Ф. Загорский, «Потерянный рай» и «Возвращенный рай» (М., 1827; 4-е изд., 1842—1843);
• E. Жадовская, «Потерянный рай», с приобщением поэмы «Возвращенный рай» (М., 1859; очень неудачный перевод в стихах);
• А. Зиновьев, «Потерянный рай» (М., 1861);
• С. Писарев, «Потерянный рай» (СПб., 1871; стихами); «Потерянный рай», с присовокуплением «Возвращенного рая» (М., 1871);
• А. Шульговская, «Потерянный и возвращенный рай» (СПб., 1878);
• H. М. Бородин, «Потерянный и Возвращенный рай» (М., 1882; 2-е изд., 1884, перевод с французского);
• В. Б—ъ, «Потерянный и Возвращенный рай» (М., 1884, перевод с французского); «Потерянный рай», изд. А. Ф. Маркса, с рис. (СПб., 1895); Андреев, «Рождение Христа», гимн (СПб., 1881); «Ареопагитика», речь Мильтона, обращённая к английскому парламенту, 1644 г. («Современное Обозрение», 1868, № 5).
• О. Н. Чюмина. Потерянный и Возвращенный Рай. Поэмы Д. Мильтона. / В новом стихотворном переводе О. Н. Чюминой (с 50-ю большими рисунками художника Г. Доре). — Санкт-Петербург: Издание А. А. Каспари, 1899 г. (в 1901 году удостоена половинной Пушкинской премии).
• Арк. Штейнберг, «Потерянный Рай» / Мильтон Дж. Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец. — М.: Худ. лит., 1976. (Библиотека всемирной литературы. Т. 45.)
• Арк. Штейнберг, «Потерянный Рай» / Джон Милтон. «Потерянный рай. Возвращённый рай. Другие поэтические произведения». Илл. Г. Доре. — М.: «Наука», «Литературные памятники», 2006.
• Сергей Александровский, «Возвращённый Рай» / Джон Мильтон. Возвращённый Рай. Перевод с английского. — М.: Время, 2001. — 191 с.: с илл. — (Серия «Триумфы»). ISBN 5-94117-015-7
• Сергей Александровский, «Возвращённый Рай» / Джон Милтон. «Потерянный рай. Возвращённый рай. Другие поэтические произведения». Илл. Г. Доре. — М.: «Наука», «Литературные памятники», 2006.

Литература

• Венгерова З. А. Мильтон, Джон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Чамеев А. А. Джон Мильтон и его поэма «Потерянный рай». — Л.: Изд-во ЛГУ, 1986. — 128 с. — 4106 экз.
• Самарин Р. М. Творчество Джона Мильтона. М., 1964.
• Горбунов А. Н. Три великих поэта Англии: Донн, Милтон, Вордсворт. М.,2012.
• Тетерина Е. Н. «Потерянный рай» Джона Мильтона: своеобразие жанровой поэтики. М., 2014.
• Beer, Anna. Milton: Poet, Pamphleteer, and Patriot. New York: Bloomsbury Press, 2008.
• Campbell, Gordon and Corns, Thomas. John Milton: Life, Work, and Thought. Oxford: Oxford University Press, 2008.
• Wilson, A. N. The Life of John Milton. Oxford: Oxford University Press, 1983.
• Johnson, «Lives of poets».
• Macaulay, «Essays».
• «Great Writers: Milton» (с библиографическими указаниями).
• Маколей, «Мильтон» («Светоч», 1860, № 11 и «Сочинения», т. I).
• Ф. Ч., «Публичные чтения в Киеве профессора Седина» («Молва», 1857, № 9).

В 1682 напечатана «Brief History of Moscovia», компиляция, несомненно принадлежащая Мильтону. Она издана по-русски, со статьей и примечаниями Ю. В. Толстого, под заглавием: «Московия Джона Мильтона» (М., 1875) См. также доклад Толстого 1874 года в Обществе истории и древностей российских

Ссылки

• John Milton. A Brief History of Moscovia (1682) // [books.google.ru/books?id=5nBFAAAAcAAJ&hl=en&pg=PA815#v=onepage&q&f=false A complete collection of the historical, political, and miscellaneous works]. — Amsterdam, 1698. — Vol. 2. — P. 819—839.
• John Milton. A Brief History of Moscovia (1682) // [books.google.ru/books?id=89AIAAAAQAAJ&hl=en&pg=PA394#v=onepage&q&f=false The prose works of John Milton]. — London, 1853. — Vol. V. — P. 394—432.
• [www.vostlit.info/haupt-Dateien/index-Dateien/M.phtml?id=2053 Мильтон, Джон]. Восточная литература. Проверено 29 марта 2011. [www.webcitation.org/616VYbuJ3 Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
• [fantasyclub.ru/fanfic/miltonrus.html «Потерянный Рай»] в переводе Аркадия Штейнберга
• [lib.ru/POEZIQ/MILTON/milton.txt «Потерянный Рай»] в переводе Аркадия Штейнберга. Библиотека Максима Мошкова
• [fantasyclub.ru/fanfic/miltoneng.html «Потерянный Рай» (на английском)]
• [lib.ru/POEZIQ/MILTON/wozwrashennyj.txt «Возвращённый Рай»] в переводе Сергея Александровского. Библиотека Максима Мошкова
• [lib.aldebaran.ru/author/milton_dzhon/milton_dzhon_vozvrashennyi_rai/ «Возвращённый Рай»] в переводе Сергея Александровского. Библиотека «Альдебаран»
• [www.realdevil.info/1-4-1rus.htm Сатана и «Потерянный Рай»]
• Э. Рикворд [scepsis.ru/library/id_1258.html «Мильтон как революционный мыслитель»]
• [ekhalt.freeshell.org/Articles/Coleridge%20%26%20Milton.htm Е. В. Халтрин-Халтурина. Диптих Кольриджа «Кристабель» и милтоновские традиции // Известия РАН. Серия Литературы и языка. Том 67, № 6 (2008). С. 24-37.] (на русском, в оформлении автора и с её согласия).
• www.dslib.net/literatura-mira/vlijanie-antichnogo-nasledija-na-tvorchestvo-dzhona-miltona-na-materiale-rannej.html

Отрывок, характеризующий Мильтон, Джон

Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.