Миль, Леонид Соломонович

Леони́д Соломо́нович Миль (2 апреля 1938, Каунас, Литва — 4 октября 1992, Москва) — российский переводчик.

Биография

Четырехлетним был вынесен няней литовкой из каунасского гетто. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького (1961). Член Союза писателей СССР (1975). Переводил в основном с армянского и литовского (Григор Нарекаци и др.). Был близким другом Юрия Домбровского. В 1990 году выехал на постоянное жительство в Израиль, однако спустя некоторое время вернулся в Москву. Потом вновь приехал в Израиль. Закончил роман о творчестве Нарекаци «Дух и плоть» (М.: Ex libris, 1992; "посмертно" меня смущает, поскольку он сам лично подарил мне книгу).

4 октября 1992 г. жена и дочь Миля обнаружили его повесившимся в своей комнате. Никаких предсмертных записок он не оставил. 10 октября состоялась кремация тела Миля в Хованском крематории.

Переводы

• Ширвис П. Шумят родные березы. М., 1961. В соавторстве с Давидом Маркишем
• Венцлова А. Ты знаешь край. М., 1965
• Венцлова А., Вечерняя звезда. М., 1972
• Межелайтис Э. Микропоэмы. М., 1974
• Межелайтис Э. Моя Итака. М., 1978

Ссылки

• [www.vekperevoda.com/1930/mil.htm Леонид Миль] на сайте «Век перевода»
• [kommersant.ru/doc/26461 Некролог («Коммерсантъ». 1992. № 7 (160), 13 окт.]

Отрывок, характеризующий Миль, Леонид Соломонович

Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.