Мимикрия Вавилова
Мимикрия Вавилова — форма мимикрии растений, при которой дикорастущие растения приобретают одну или несколько характеристик сельскохозяйственных культур через поколения искусственного отбора[1]. Явление названо в честь Вавилова Николая Ивановича, выдающегося российского и советского учёного-генетика, ботаника, селекционера, который определил центры происхождения культурных растений[2].
Мимикрия Вавилова является примером бессознательного искусственного отбора — человек бессознательно отбирает (вручную или при помощи сортировочных машин) формы сорных растений, более близкие к культурным по размеру и форме семян, времени созревания и распространяет их[3]. Данная мимикрия возникает вопреки целям сельского хозяйства. Похожим образом развивается устойчивость к антибиотикам и гербицидам. Существует вероятность, что, переняв некоторое количество полезных качеств культурных растений, сорное растение может в итоге стать культурным. Такие виды будут вторичными сельскохозяйственными культурами. Вероятно, именно благодаря такому отбору вошли в культуру рожь и овёс — сорняки, засорявшие посевы пшеницы.
Напишите отзыв о статье "Мимикрия Вавилова"
Примечания
- ↑ Pasteur, Georges (1982). “A classificatory review of mimicry systems”. Annual Review of Ecology and Systematics 13: 169–199.
- ↑ Vavilov, N. I. (1951) The origin, variation, immunity and breeding of cultivated plants. (Translation by K. S. Chester) Chronica Botanica 13:1-366.
- ↑ Вавилов Н.И. Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости. — М.—Л., 1935.
Отрывок, характеризующий Мимикрия Вавилова
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
