Миндовские
Поделись знанием:
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Ми́ндовские — династия российских предпринимателей, текстильных фабрикантов из г. Вичуга нынешней Ивановской области (см. Вичугские фабриканты). Была связана родством с семействами фабрикантов Кокоревых, Бакакиных, Коноваловых и Красильщиковых.
Содержание
Происхождение династии
См. также: Вичугские фабриканты
Миндовские — выходцы из вичужских крепостных крестьян помещика Глушкова. Вичуга в начале XIX века была патриархальным городом с зарождавшимся мануфактурным производством, население её было склонно к беспоповскому старообрядчеству.
Основатель династии — Иван Иванович Миндовский (1781—1853) в 1817, еще будучи крепостным, заложил бумаго-сновальную и красильную фабрику в Старой Гольчихе (в 1858, фабрика давала работу 200 рабочим и 470 надомникам). В 1820 выкупил себя и свой род из крепостничества: «лета тысяча восемьсот двадцатого, декабря в первый день, отставной артиллерии штабс-капитан и кавалер Сергей Назаров сын Глушков отпустил в вечно на волю крепостных своих, взятых из крестьян во дворе людей»
Второе поколение
Дети И. И. Миндовского:
- Александр Иванович (1801—1877). В 1820-е гг. основал фабрику в д. Путковская. Основатель ветви «московских» Миндовских и наиболее успешный из четырёх братьев. Основатель Юрьевецкой льнопрядильной Мануфактуры Миндовского, Брюханова и Бакакина. «Отличительной чертой его характера была скупость, какая-то необыкновенная, анекдотичная, плюшкинская скупость. Человек, которому каждый новый день приносил всё новые и новые сотни и тысячи рублей дохода, питался чуть не одним черным хлебом, многими годами носил, не сменяя одни и те же затасканные, замасленные костюмы и в каждом деле торговался, буквально из-за гроша ломаного, старался прижать рабочих и всевозможных клиентов своих на каждом шагу. Скупость эта, кстати сказать, почти в полной мере своей перешла от него и потомству.» — В. А. Миндовский
- Ефим Иванович (1801—1874). Через браки детей породнился с семейством Кокоревым — тесть Г. А. Кокорева, И. А. Кокорева. «50 лет назад никто не знал тут фамилии Кокоревых, которые были выписаны сюда Миндовскими и Разореновыми лишь как приличные женихи к своим дочкам (вина не пьют, табаку не курят, а главное — большим крестом молятся)» — В. А. Миндовский
- Фёдор Иванович. Основал собственную фабрику в Старой Гольчихе.
- Галактион Иванович. Унаследовал от отца его первую фабрику в Старой Гольчихе. Умирая, поручил опеку над детьми и делом И. А. Бакакину.
Дети М. Р. Миндовской:
Третье поколение
- Иван Александрович (1836—1912). Жена — Александра Ивановна Кокорева. Наследник и управляющий фабриками А. И. Миндовского, крупнейший домовладелец Вичуги и Кинешмы. «Был очень богатым человеком, имел несколько фабрик, много лесов, домов и имений. Отличался большой скупостью, граничащей скорее с душевной ненормальностью. Сыновья И. А. Миндовского по скупости превзошли своего папашу… в селе Вичуге ему также принадлежало не меньше десятка зданий, большинство из которых он сдавал в аренду под торговые лавки, питейные заведения и трактиры» — В. А. Миндовский
- Пётр Галактионович (1856—1931). Основатель и управляющий Товарищества мануфактур П. Миндовского и И. Бакакина, поглотившено предприятия А. И. Миндовского. Создатель не сохранившейся усадьбы Миндово под Вичугой, крупный московский домовладелец.
- Малахия Андреевич
Четвёртое поколение
Дети И. А. Миндовского -
- Николай Иванович (1860-). Жена — Мария Иоасафовна.
- Иван Иванович
- Ираида Ивановна (1859—1919, жена П. Г. Миндовского)
- Ольга Ивановна (жена А. И. Бакакина)
Миндовские на карте Москвы
- Moscow, Bolshaya Ordynka 43.jpg
Большая Ордынка, 43
- Moscow, Vspolny Lane 1.jpg
Вспольный переулок, 1
- Kekushev Povarskaya 44.jpg
Поварская улица, 44
- Wiki mindovsky house by lazarev.jpg
Два дома — И. А. Миндовского на Поварской улице и Н. И. Миндовского в Пречистенском переулке — выстроило под ключ Московское торгово-строительное акционерное общество и продало хозяевам с готовой отделкой.
В Москве существует шесть особняков — памятников архитектуры, связанных с именами Миндовских:
- Дом И. А. Миндовского, Большая Ордынка, 43, 1836, арх. В. И. Чагин. Службы во дворе — арх. Н. Г. Лазарев, 1905.
- Дом И. А. Миндовского, Леонтьевский переулок, 9, арх. Д. Н. Чичагов. До 1893 принадлежал Н. А. Алексееву, до недавнего времени Посольство Кубы, сейчас Представительство Организации Объединённых Наций (ООН) в России.
- Дом И. А. Миндовского, Поварская улица, 44, шедевр раннего модерна работы арх. Л. Н. Кекушева. Посольство Новой Зеландии
- Дом Н. И. Миндовского, Пречистенский переулок, 6, арх. Н. Г. Лазарев. В 1927—1938 и с 1955 — посольство Австрии
- Дом Ираиды Ивановны Миндовской, Вспольный переулок, 9с2, арх. Ф. О. Шехтель, 1913—1914, посольство Индии
- Дом А. И. Бакакина (мужа Ольги Ивановной Миндовской), Вспольный переулок, 1, арх. Адольф Эрихсон, 1910. Посольство Туниса. Иногда упоминается как дом Берии
Потомки Миндовских
- Миндовский, Валентин Леонидович — лесовод, крупный практик-озеленитель (превратил Березники в город-сад; много лет руководил озеленением Перми). Его именем назван один из скверов в Перми.
- Миндовский, Владимир Андреевич — вичужский краевед.
Напишите отзыв о статье "Миндовские"
Отрывок, характеризующий Миндовские
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
