Минеральные краски

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Минера́льные кра́ски — разновидность красок, в которых в качестве пигмента используются должным образом измельчённые минералы.





Цвета минеральных красок

Краски минеральные (на основе неорганических вяжущих веществ) применяют для фасадных защитно-декоративных покрытий при нанесении на оштукатуренные фасады из керамического или силикатного кирпича, бетона, керамзитобетона, а также в случаях, проведения реставрационных и ремонтных работ.

Минеральные краски в основном являются порошковыми и доводятся до нужной консистенции добавлением воды. Следует отметить, что создание покрытий при помощи минеральных красок может производиться исключительно при плюсовой температуре воздуха.

Минеральные краски получают на основе минерального сырья, поэтому они являются экологически чистыми. В отличие от органических красок, которые изготовляют с добавлением смол и масел, минеральные краски имеют достаточную паропроницаемость, позволяющую предотвратить увлажнение (а значит разрушение) стен. Благодаря этому декоративное покрытие не деформируется, а длительность эксплуатации здания увеличивается. Минеральные краски часто являются морозостойкими, а введение в их состав функциональных добавок (синтетических смол) повышает технологические и строительно-технические качества: адгезия к основам, укрывистость, гидрофобность, пластичность, седиментационная стойкость.[1]

Минеральные краски делятся на следующие группы:

1. Известковые краски.

Связующим веществом известковых красок является гашеная известь (иногда в виде известкового молока). Для повышения водоудерживающей способности в процессе изготовления краски добавляют специальные добавки: хлорид кальция, кухонную соль, алюминиевые квасцы. Для получения известковых красок используют неорганические пигменты, а в гамме цветов преобладают светлые оттенки. Известковая краска недолговечна, но процесс карбонизации извести со временем улучшает эксплуатационные характеристики помещения. Известковая краска не наносится на цементные штукатурки. Известковая краска является дешёвым, доступным и широко используемым средством для окраски фасадов и проведения различных реставрационных работ.

2. Цементные краски.

В цементных красках связующим веществом является белый или цветной портландцемент, поэтому используют стойкие к щёлочам пигменты. Для увеличения водоудерживающей способности в цементную краску вводят до 15 % гашеной извести, а также хлорид кальция. Для повышения атмосферостойкости добавляют 1 % гидрофобизующих веществ (стеарат кальция). Цементные краски являются водостойкими, поэтому их используют для внешних малярных работ и внутренней окраске влажных производственных помещений по бетону, кирпичу, штукатурке. Цементные краски после нанесения на поверхность подвергают увлажнению на протяжении некоторого времени.

3. Силикатные краски.

Силикатные краски являются суспензией щелочестойких пигментов и наполнителей (преимущественно в виде сепарированного мела и талька). В качестве силикатизаторов используют сухие цинковые белила или борат кальция. Также добавляют жидкое калийное стекло. В качестве щелочестойкого пигмента используют охру, металлический сурик. В качестве активного кремнеземистого наполнителя добавляют измельчённый кварцевый песок, диатомит или трепел.

В зависимости от силикатизатора силикатные краски делят на две марки:

Марка А включает в себя силикатные краски содержащие в сухой пигментной части цинковые белила. Марка Б включает в себя силикатные краски, содержащие в своём составе борат кальция. Силикатные краски поставляют в двутарной упаковке — отдельно сухая часть и жидкое калийное стекло. Перед употреблением жидкое стекло и сухую часть смешивают в пропорции 2:1 по массе. Силикатные краски являются водорастворимыми, нетоксичными, позволяют получать паропроницаемые и относительно стойкие к действию воды и перепадов температуры покрытия. Также, силикатные краски отличаются низкой гидрофобностью. Силикатные краски применяют для декорирования фасада и внутренних помещений (при выполнении работ по камню, бетону, штукатурке) а также для защиты деревянных конструкций от огня. Силикатная краска нанесённая на основу, содержащую свободный гидроксид кальция (цементная или цементно-известковая штукатурка) повышает атмосферостойкость наружного покрытия.

4. Масляные краски.

Масляные краски — это суспензии пигментов в различных олифах с добавлением сиккатива, а в случае необходимости разнообразных добавок, препятствующих появлению осадка. Масляные краски изготовляют на заводах путём растирания олифы с пигментами в специальных машинах (краскотёрках). При растирании возникает однородная суспензия. Масляные краски не меняют объём в процессе твердения, характеризуются стойкостью и долговечностью. Масляные краски имеют преимущество, состоящее в их высокой укрываемости. Недостатком служит длительное высыхание. Масляные краски нередко используют в качестве грунтовок. Диапазон использования масляных красок необычайно широк. Масляные краски используют для защиты стальных конструкций от коррозии, для сохранения оконных рам и прочих деревянных элементов от увлажнения.

Белые пигменты

Из белых красок наибольшее значение имеют:

Другие белые краски, например, свинцовые белила Патинсона, сурьмяные белила, венские белила, имеют в практике сравнительно ограниченное применение.

Висмутовые, или испанские, белила (blanc de fard) представляют основную азотно-висмутовую соль. Эти белила употребляются в косметике.

Окись сурьмы, приготовляемая осаждением хлористой сурьмы содой или обжиганием сернистой сурьмы, была также предложена как суррогат белил, под названием сурьмяных белил.

Венские белила, иначе болонская известь, представляют хорошо отмученный мел. Это наиболее дешёвая и наиболее распространённая белая клеевая краска.

Коричневые краски

  • марганцовая коричневая,
  • кассельская коричневая умбра;
  • Коричневая хемля Ухоломская
  • Колькотар (мумия).

Красные краски

Наиболее распространенные красные минеральные краски:

Жёлтые краски

Из жёлтых минеральных красок наибольшее значение имеют:

  • Крон (хромовая желть, хромгельб, желть парижская, лейпцигская, гамбургская, кронгельб) по составу представляет хромовосвинцовую соль. Одна из наиболее распространённых жёлтых красок.
  • Охра жёлтая тоже представляет одну из весьма употребительных и дешёвых красок.
  • Муссивное золото.
  • Окись свинца PbО в аморфном виде представляет краску массикот, а в кристаллическом — глёт. Массикот получается прокаливанием углесвинцовой или азотносвинцовой соли, или же нагреванием свинца в пламенной печи. Если нагреть образовавшийся массикот до 950—980° C, то он плавится и по охлаждении застывает в кристаллическую массу — глёт — который затем измельчают и отсеивают. Глёт получается также как побочный продукт при выделении серебра из свинца трейбованием. Употребляется в больших количествах как глазурь и плавень при живописи по стеклу и фарфору, для приготовления олифы, сурика, уксусносвинцовой соли и различного рода замазок.
  • кадмиевая желть.
  • Аурипигмент, трёхсернистый мышьяк As2S3, хотя и встречается в природе, но как краска готовится искусственно возгонкой мышьяковистого ангидрида с серой. Очень ядовит.

Значительно меньшее практическое значение имеют:

Зелёные краски

Зелёных красящих минеральных веществ довольно много; главнейшие из них следующие:

Зелёный крон (зелёная киноварь, неаполитанская зелень, шенгрюн[3]) представляет смесь жёлтого крона и синей берлинской лазури.

  • волконскоитовая зелень
  • малахитовая зелень
  • глауконитовая зелень
  • гарниеритовая зелень

Синие краски

Наиболее распространённые синие краски:

К числу недостатков тенаровой сини и шмальты следует отнести то, что эти краски при вечернем освещении кажутся грязно-фиолетовыми.

В меньших количествах употребляются различные синие медные краски, как, например, бременская синь и минеральная или горная синь, египетская синь, масляная синь или медное индиго и небесная синь. Лазурь или ультрамарин, также как и парижская синь или берлинская лазурь, расходуются в промышленности и повседневной жизни в значительных количествах.

Небесная синяя (Bleu celeste) очень красивого, светло-синего цвета, по составу представляет оловянно-кобальтовую соль CoSnO3·SnO2.

Бременская синь или бременская зелень (в зависимости от того, как она употребляется, на масле или на воде) состоит, главным образом, из гидрата окиси меди и приготовляется действием едкого натра на хлорокись меди. С клеем или водой она светло-синего цвета, с маслом же скоро приобретает зелёный цвет, вследствие образования зелёного медного мыла.

Горная или минеральная синь (азурит, медная лазурь) приготовляется измельчением азурита, медной кристаллической руды, встречающейся на Урале, Алтае, в Шесси около Лиона и по составу представляющей основную углемедную соль, 2CuCO3·Cu(OH)2.

Египетская синяя, издавна известная синяя краска для живописи, представляет измельченное медное стекло. Для её приготовления сплавляют песок с мелом, содой и окисью меди. Другие названия: синяя фрита, александрийская фрита, помпейская синяя.

Масляная синь (медное индиго, Bleu Horace Vernet), по составу — сернистая медь, CuS. Приготовляется сплавлением измельчённой металлической меди с сернистыми щелочами и выщелачиванием сплавленной массы. Оставшиеся нерастворёнными в воде мелкие кристаллы сернистой меди высушиваются и измельчаются.

Известковая или нейвидерская синь приготовляется осаждением смеси растворов медного купороса и нашатыря известковым молоком. Состоит из смеси гидрата окиси меди и гипса, 5CaSO4·2H2O+3Cu(ОH)2.

Чёрные и серые краски

В состав многих чёрных красок входит более или менее чистый углерод (уголь, сажа). Главнейшая из них — сажа, приготовляемая или из смолы, дёгтя, нефтяных масел или же из газа (Сажа газовая).

Лучшие сорта приготовляются сожжением парафиновых масел в особых лампах, причём получается так называемая ламповая сажа. Измельчённые древесный и костяной уголь (жжёная слоновая кость, франкфуртская чернь) тоже употребляются как чёрные краски.

  • серые: железная слюдка;
  • чёрные: природная сажа, пиролюзитовая чёрная сажа.
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Минеральные краски"

Примечания

  1. ↑ [cementboard.ru/news/21/ Минеральные краски: известковые, цементные, силикатные, масляные]
  2. ↑ [all-minerals.ru/cveta-i-molekuly/ Цвета и молекулы. Минеральные краски]
  3. ↑ Шенгрюн // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Минеральные краски

Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Минеральные_краски&oldid=80833391»