Минериада

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Минериа́да (рум. Mineriadă) — название ряда выступлений рабочих Румынии в 90-х годах XX века. Наиболее жестокой была третья Минериада 13-15 июня 1990 года.





Минериада января 1990

28 января

После того, как Фронт национального спасения (FSN) объявил о своем преобразовании в политическую партию, на площади Победы (Piaţa Victoriei) в Бухаресте началась демонстрация, организованная Христианско-Демократической Национальной Крестьянской Партией (PNŢCD), Национальной Либеральной Партией (PNL) и рядом малых партий. Манифестанты выступали против Иона Илиеску. Основными лозунгами были «Нам не нужен неокоммунизм», «Вчера Чаушеску, сегодня Илиеску».

Фронт национального спасения (FSN) также организовал демонстрацию с участием рабочих бухарестских заводов, вооруженных дубинками и ломами. Тогда же появился лозунг, ставший впоследствии девизом первых трех Минериад: «Смерть интеллигенции!».

Хотя антикоммунистическая манифестация началась как ненасильственная, демонстранты окружили здание парламента и потребовали его роспуска. После этого Фронт национального спасения начал переговоры с оппозицией. Одновременно Ион Илиеску обратился к народу Румынии с призывом приехать в Бухарест и защитить демократию.

29 января

Утром 29 января более 5000 шахтёров из бассейна Валя Жиулуй приехали в Бухарест, чтобы поддержать Фронт Национального Спасения. Они атаковали и захватили штаб-квартиры Национал-крестьянской и Национал-либеральной партий. Премьер-министр Румынии Петре Роман на военном автомобиле вывез лидера Национал-крестьянской партии Корнелиу Копосу из осаждённой штаб-квартиры партии. После этого Илиеску и Петре Роман обратились к толпе и призвали манифестантов разойтись по домам.

В результате Минериады лидеры Фронта Национального Спасения и представители других политических партий начали создание нового временного органа власти — Временного совета национального согласия (CPUN).

Минериада февраля 1990

28 февраля, менее чем через месяц после январьской минериады, в Бухаресте началась новая антикоммунистическая манифестация. Среди лозунгов манифестантов были: «Долой коммунизм», «ФНС украл революцию 17-22 декабря 1989».

Несмотря на то, что демонстранты заявляли, что не желают насилия, некоторые из них начали кидать камни в здание правительства. Для восстановления порядка была привлечена полиция и армия. В ту же ночь 4000 шахтеров направились в Бухарест, но их помощь не понадобилась. Шахтеры обещали снова выехать в Бухарест, если кто-либо будет противодействовать правительству.

Лидеры оппозиции утверждали, что манифестацией манипулировал Фронт Национального Спасения и МВД.

Минериада сентября 1991

Следующая минериада началась 24 сентября 1991 года. Поводом к этой минериаде было невыполнение правительством Петре Романа требований шахтёров, хотя существует версия, что причиной послужили разногласия между президентом Ионом Илиеску и реформаторски настроенным премьер-министром Петре Романом.

Шахтёры заняли здание городской администрации в Петрошанах, и с его балкона Мирон Козма заявил: «Мы идём на Бухарест». Несколько тысяч шахтёров захватили поезд и направились к Дворцу Победы в Бухаресте — резиденции румынского правительства. Петре Роман отказался вести с ними переговоры, и шахтёры напали на правительственную охрану. Через день правительство подало в отставку. Шахтёры заняли Палату Депутатов и выдвинули требование отставки Илиеску. Но после переговоров с Мироном Козмой был достигнут консенсус, и шахтёры покинули Бухарест. В ходе минериады погибло 3 человека и 455 человек было ранено.

Минериада января 1999

Шахтёры, недовольные уменьшением государственных субсидий, что вело к закрытию шахт, пошли на Бухарест. Шахтёры прошли через баррикады, установленные полицией в Костештах, и вошли в Рымникул-Вылча. Там они «арестовали» префекта жудеца Вылча. Это вынудило премьер-министра Румынии Раду Василе начать переговоры с лидером шахтёров Мироном Козмой в близлежащем монастыре Козия и пойти на уступки.

Минериада февраля 1999

14 февраля 1999 года лидер шахтёров Мирон Козма был признан виновным в минериаде 1991 года и приговорён к 18 годам тюремного заключения. Шахтёры под предводительством Козмы пошли на Бухарест, но были остановлены полицией возле Стоенешт в жудеце Олт. В столкновении с полицией было ранено 100 полицейских и 70 шахтёров, один шахтёр погиб. Козма был арестован и направлен в тюрьму Рахова под Бухарестом.

Указом Иона Илиеску 15 декабря 2004 года, за несколько дней до окончания его президентского срока, Козма был амнистирован, но указ был отозван на следующий же день из-за сильнейшего возмущения румынских и иностранных политиков и прессы.

Козма оспорил законность отмены амнистии в суде и был освобождён 14 июня 2005 года судом города Крайова. Многие видели «злую иронию» в освобождении Козмы ровно в 15-летнюю годовщину самой жесткой минериады.

28 сентября 2005 года Мирон Козма был приговорён Высшим судом Румынии к 10-летнему сроку за минериаду января 1999 года, но так как все его сроки были объединены на июнь 2006 года, ему оставалось провести в заключении ещё 13 месяцев. Запрос Козмы об условном освобождении был отклонён 2 июня 2006 года, а через две недели была отклонена и апелляция.

2 декабря 2007 года Мирон Козма был выпущен из тюрьмы с запретом на въезд в Петрошаны или Бухарест. Покидая Рахову, он вылетел в Тимишоару, чтобы повидаться с семьей и друзьями. В своем интервью он заявил, что некоторых политических деятелей следует тоже заключить в тюрьму.

Напишите отзыв о статье "Минериада"

Ссылки

  • Голаниада
  • [scepsis.ru/library/id_1627.html Призыв к освобождению румынских шахтеров]
  • [scepsis.ru/library/id_1743.html Лидер румынских шахтеров Мирон Козма на свободе]
  • [www.revista22.ro/html/index.php?art=445&nr=2003-05-12 Статья о Голаниаде и третьей минериаде] (рум.)

Примечания


Отрывок, характеризующий Минериада

– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.