Министр внутренних дел Франции
Поделись знанием:
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
(перенаправлено с «Министерство внутренних дел Франции»)
Министр внутренних дел Франции (фр. Ministre de l’intérieur) — министерский пост в Правительстве Франции является одним из наиболее важных государственных должностях кабинета, ответственным за следующее:
- Общая внутренняя безопасности страны, в отношении преступных действий или природных катастроф:
- в том числе основные правоохранительные силы (см. Полиция во Франции):
- Французская национальная полиция;
- Французская жандармерия для большинства оперативных целей;
- Гражданская оборона и управление безопасности — Sécurité Civile;
- в том числе основные правоохранительные силы (см. Полиция во Франции):
- суб-директорат Sapeurs-Pompiers или пожарных;
- предоставление документов, удостоверяющих личность (паспорта, удостоверения личности) и водительских прав через сеть префектур;
- отношения между центральным правительством и местными органами власти;
- логистики и организации политических выборов, на национальном и префектском уровней (но результаты выборов находятся под наблюдением Конституционного совета или административные суды);
- регулирование иммиграции и предотвращение незаконной иммиграции;
- интеграции легальных иммигрантов (профессионально, лингвистически, жилищно и т. д.);
- все префекты и суб-префекты департаментов подчинены министру внутренних дел;
- Министр внутренних дел также и министр культов и формально консультируется в процессе назначения католических епархиальных епископов (Соглашение Бриана-Черетти).
В то время как министерство внутренних дел осуществляет надзор за полицией, оно не контролирует уголовных расследований, уголовные расследования проводятся под надзором судебных органов.
Штаб-квартиры министерства находятся на площади Бово, напротив Елисейского дворца. «Пляс Бово» часто используется в качестве метонима для министерства.
Нынешний министр внутренних дел Бернар Казнёв, с 2 апреля 2014 года.
Содержание
- 1 Министры внутренних дел Франции с 1790 года
- 1.1 Конституционная монархия (1790—1792)
- 1.2 Первая республика (1792—1804)
- 1.3 Первая империя (1804—1814)
- 1.4 Первая реставрация Бурбонов (1814—1815)
- 1.5 Сто дней
- 1.6 Вторая реставрация Бурбонов (1815—1830)
- 1.7 Июльская монархия (1830—1848)
- 1.8 Вторая республика (1848—1852)
- 1.9 Вторая империя (1852—1870)
- 1.10 Третья республика (1870—1940)
- 1.11 Режим Виши (1940—1944)
- 1.12 Свободная Франция (1941—1944)
- 1.13 Временный режим (1944—1946) и Четвёртая республика (1946—1958)
- 1.14 Пятая республика (1958—)
- 2 См. также
- 3 Ссылки
Министры внутренних дел Франции с 1790 года
Конституционная монархия (1790—1792)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Франсуа Эммануэль Гинар граф де Сен-При | 7 августа 1790 | 25 января 1791 |
Claude Antoine Valdec de Lessart | 25 января 1791 | 29 ноября 1791 |
Bon-Claude Cahier de Gerville | 29 ноября 1791 | 24 марта 1792 |
Жан Мари Ролан де Ла Платьер | 24 марта 1792 | 13 июня 1792 |
Jacques Augustin Mourgue | 13 июня 1792 | 18 июня 1792 |
Antoine René, marquis de Terrier de Monciel | 18 июня 1792 | 17 июля 1792 |
Étienne Louis Hector Dejoly | 17 июля 1792 | 21 июля 1792 |
Clément Felix Champion de Villeneuve | 21 июля 1792 | 10 августа 1792 |
Первая республика (1792—1804)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Жан Мари Ролан де Ла Платьер | 10 августа 1792 | 23 января 1793 |
Доминик Жозеф Гара | 23 января 1793 | 20 августа 1793 |
Jules-François Paré | 20 августа 1793 | 5 апреля 1794 |
Jean Marie Claude Alexandre Goujon | 5 апреля 1794 | 8 апреля 1794 |
Martial Joseph Armand Herman | 8 апреля 1794 | 20 апреля 1794 |
пост вакантен | 20 апреля 1794 | 3 ноября 1795 |
Pierre Bénézech | 3 ноября 1795 | 15 июля 1797 |
Николя-Луи Франсуа де Нёфшато | 15 июля 1797 | 13 сентября 1797 |
François Sébastien Letourneux | 13 сентября 1797 | 17 июня 1798 |
Николя-Луи Франсуа де Нёфшато | 17 июня 1798 | 22 июня 1799 |
Nicolas Marie Quinette | 22 июня 1799 | 10 ноября 1799 |
Пьер-Симон де Лаплас | 12 ноября 1799 | 25 декабря 1799 |
Люсьен Бонапарт | 25 декабря 1799 | 7 ноября 1800 |
Жан-Антуан Шапталь | 7 ноября 1800 | 7 августа 1804 |
Первая империя (1804—1814)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Жан-Батист де Шампаньи | 7 августа 1804 | 9 августа 1807 |
Emmanuel Crétet, comte de Champmol | 9 августа 1807 | 29 июня 1809 |
Жозеф Фуше, герцог Отрантский | 29 июня 1809 | 1 октября 1809 |
Жан Пьер Башассон, граф де Монталиве | 1 октября 1809 | 1 апреля 1814 |
Первая реставрация Бурбонов (1814—1815)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Jacques, comte Beugnot | 3 апреля 1814 | 13 мая 1814 |
Франсуа Монтескью-Фезенсак | 13 мая 1814 | 20 марта 1815 |
Сто дней
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
граф Лазар Карно | 20 марта 1815 | 22 июня 1815 |
Вторая реставрация Бурбонов (1815—1830)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Claude Carnot-Feulin | 22 июня 1815 | 7 июля 1815 |
барон Этьенн-Дени Паскье | 7 июля 1815 | 26 сентября 1815 |
граф Венсан-Мари Вьено де Воблан | 26 сентября 1815 | 7 мая 1816 |
виконт Жозеф Ленэ | 7 мая 1816 | 29 декабря 1818 |
граф Эли Деказ | 29 декабря 1818 | 20 февраля 1820 |
Joseph Jérôme, Comte Siméon | 20 февраля 1820 | 14 декабря 1821 |
Jacques Joseph Guillaume Pierre, comte de Corbière | 14 декабря 1821 | 4 января 1828 |
Жан-Батист Гэ, виконт де Мартиньяк | 4 января 1828 | 8 августа 1829 |
Франсуа-Режи де Лабурдонне, граф де Ла Бретеш | 8 августа 1829 | 18 ноября 1829 |
Gullaume Isidore, comte de Montbel | 18 ноября 1829 | 19 мая 1830 |
Charles Ignace, comte de Peyronnet | 19 мая 1830 | 31 июля 1830 |
герцог Виктор де Брольи | 31 июля 1830 | 1 августа 1830 |
Июльская монархия (1830—1848)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Франсуа Гизо | 1 августа 1830 | 2 ноября 1830 |
Камиль Башассон, граф де Монталиве | 2 ноября 1830 | 13 марта 1831 |
Казимир Пьер Перье | 13 марта 1831 | 27 апреля 1832 |
Камиль Башассон, граф де Монталиве | 27 апреля 1832 | 11 октября 1832 |
Адольф Тьер | 11 октября 1832 | 31 декабря 1832 |
граф Антуан д’Аргу | 31 декабря 1832 | 4 апреля 1834 |
Адольф Тьер | 4 апреля 1834 | 10 ноября 1834 |
Юг Бернар Маре, герцог де Бассано | 10 ноября 1834 | 18 ноября 1834 |
Адольф Тьер | 18 ноября 1834 | 22 февраля 1836 |
Камиль Башассон, граф де Монталиве | 22 февраля 1836 | 6 сентября 1836 |
Adrien de Gasparin | 6 сентября 1836 | 15 апреля 1837 |
Камиль Башассон, граф де Монталиве | 15 апреля 1837 | 31 марта 1839 |
Adrien de Gasparin | 31 марта 1839 | 12 мая 1839 |
граф Шарль Мари Танги Дюшатель | 12 мая 1839 | 1 марта 1840 |
Charles, comte de Rémusat | 1 марта 1840 | 29 октября 1840 |
граф Шарль Мари Танги Дюшатель | 29 октября 1840 | 24 февраля 1848 |
Вторая республика (1848—1852)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Александр Ледрю-Роллен | 24 февраля 1848 | 11 мая 1848 |
Adrien Recurt | 11 мая 1848 | 28 июня 1848 |
Antoine Sénard | 28 июня 1848 | 13 октября 1848 |
Жюль Арман Дюфор | 13 октября 1848 | 20 декабря 1848 |
Léon de Malleville | 20 декабря 1848 | 29 декабря 1848 |
Леон Фоше | 29 декабря 1848 | 2 июня 1849 |
Жюль Арман Дюфор | 2 июня 1849 | 31 октября 1849 |
Ferdinand Barrot | 31 октября 1849 | 15 марта 1850 |
Jules Baroche | 15 марта 1850 | 24 января 1851 |
Marc Antoine Henri Marius Vaïsse | 24 января 1851 | 10 апреля 1851 |
Леон Фоше | 10 апреля 1851 | 26 октября 1851 |
René de Thorigny | 26 октября 1851 | 2 декабря 1851 |
Вторая империя (1852—1870)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
герцог Шарль-Огюст де Морни | 2 декабря 1851 | 22 января 1852 |
Виктор де Персиньи | 22 января 1852 | 23 июня 1854 |
Бийо, Огюст Адольф | 23 июня 1854 | 7 февраля 1858 |
Эспинас, Эспри Шарль Мари | 7 февраля 1858 | 14 июня 1858 |
Делангль, Клод Альфонс | 14 июня 1858 | 5 мая 1859 |
Louis Arrighi de Casanova, duc de Padoue | 5 мая 1859 | 1 ноября 1859 |
Бийо, Огюст Адольф | 1 ноября 1859 | 5 декабря 1860 |
Виктор де Персиньи | 5 декабря 1860 | 23 июня 1863 |
Paul Boudet | 23 июня 1863 | 28 марта 1865 |
маркиз Шарль де Лавалетт | 28 марта 1865 | 13 ноября 1867 |
Ernest Pinard | 13 ноября 1867 | 17 декабря 1868 |
Adolphe Forcade La Roquette | 17 декабря 1868 | 2 января 1870 |
Jean-Pierre Napoléon Eugène Chevandier de Valdrôme | 2 января 1870 | 18 августа 1870 |
Julien-Théophile-Henri Chevreau | 18 августа 1870 | 4 сентября 1870 |
Третья республика (1870—1940)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Леон Гамбетта | 4 сентября 1870 | 6 февраля 1871 |
Эммануэль Араго | 6 февраля 1871 | 19 февраля 1871 |
Ernest Picard | 19 февраля 1871 | 5 июня 1871 |
Félix Lambrecht | 5 июня 1871 | 8 октября 1871 |
Auguste Casimir-Perier | 11 октября 1871 | 6 февраля 1872 |
Victor Lefranc | 6 февраля 1872 | 7 декабря 1872 |
Eugène de Goulard | 7 декабря 1872 | 18 мая 1873 |
Auguste Casimir-Perier | 18 мая 1873 | 25 мая 1873 |
Бёле, Шарль Эрнест | 25 мая 1873 | 26 ноября 1873 |
герцог Альбер де Брольи | 26 ноября 1873 | 22 мая 1874 |
Oscar Bardi de Fourtou | 22 мая 1874 | 20 июля 1874 |
барон Франсуа де Шабо-Латур | 20 июля 1874 | 10 марта 1875 |
Луи Бюффе | 10 марта 1875 | 23 февраля 1876 |
Жюль Арман Дюфор | 23 февраля 1876 | 9 марта 1876 |
Amable Richard | 9 марта 1876 | 11 мая 1876 |
Émile de Marcère | 15 мая 1876 | 12 декабря 1876 |
Жюль Симон | 12 декабря 1876 | 17 мая 1877 |
Oscar Bardi de Fourtou | 17 мая 1877 | 23 ноября 1877 |
Charles Welche | 23 ноября 1877 | 13 декабря 1877 |
Émile de Marcère | 13 декабря 1877 | 4 марта 1879 |
Charles Lepère | 4 марта 1879 | 17 мая 1880 |
Констан, Эрнест | 17 мая 1880 | 14 ноября 1881 |
Пьер Вальдек-Руссо | 14 ноября 1881 | 30 января 1882 |
Рене Гобле | 30 января 1882 | 7 августа 1882 |
Арман Фальер | 7 августа 1882 | 21 февраля 1883 |
Пьер Вальдек-Руссо | 21 февраля 1883 | 6 апреля 1885 |
Франсуа Аллен-Таржэ | 6 апреля 1885 | 7 января 1886 |
Фердинанд Саррьен | 7 января 1886 | 11 декабря 1886 |
Рене Гобле | 11 декабря 1886 | 30 мая 1877 |
Арман Фальер | 30 мая 1887 | 12 декабря 1887 |
Фердинанд Саррьен | 12 декабря 1887 | 3 апреля 1888 |
Шарль Флоке | 3 апреля 1888 | 22 февраля 1889 |
Констан, Эрнест | 22 февраля 1889 | 1 марта 1890 |
Леон Буржуа | 1 марта 1890 | 17 марта 1890 |
Констан, Эрнест | 17 марта 1890 | 27 февраля 1892 |
Эмиль Лубе | 27 февраля 1892 | 11 января 1893 |
Александр Рибо | 11 января 1893 | 4 апреля 1893 |
Шарль Дюпюи | 4 апреля 1893 | 3 декабря 1893 |
Давид Рейналь | 3 декабря 1893 | 30 мая 1894 |
Шарль Дюпюи | 30 мая 1894 | 26 января 1895 |
Жорж Леги | 26 января 1895 | 1 ноября 1895 |
Леон Буржуа | 1 ноября 1895 | 28 марта 1896 |
Фердинанд Саррьен | 30 марта 1896 | 29 апреля 1896 |
Луи Барту | 29 апреля 1896 | 28 июня 1898 |
Анри Бриссон | 28 июня 1898 | 1 ноября 1898 |
Шарль Дюпюи | 1 ноября 1898 | 22 июня 1899 |
Пьер Вальдек-Руссо | 22 июня 1899 | 7 июня 1902 |
Эмиль Комб | 7 июня 1902 | 24 января 1905 |
Eugène Étienne | 24 января 1905 | 12 ноября 1905 |
Fernand Dubief | 12 ноября 1905 | 14 марта 1906 |
Жорж Клемансо | 14 марта 1906 | 24 июля 1909 |
Аристид Бриан | 24 июля 1909 | 2 марта 1911 |
Эрнест Монис | 2 марта 1911 | 27 июня 1911 |
Жозеф Кайо | 27 июня 1911 | 14 января 1912 |
Теодор Стег | 14 января 1912 | 21 января 1913 |
Аристид Бриан | 21 января 1913 | 22 марта 1913 |
Louis Lucien Klotz | 22 марта 1913 | 9 декабря 1913 |
René Renoult | 9 декабря 1913 | 17 марта 1914 |
Louis Malvy | 17 марта 1914 | 9 июня 1914 |
Paul Peytral | 9 июня 1914 | 13 июня 1914 |
Louis Malvy | 13 июня 1914 | 31 августа 1917 |
Теодор Стег | 1 сентября 1917 | 16 ноября 1917 |
Жюль Пам | 16 ноября 1917 | 20 января 1920 |
Теодор Стег | 20 января 1920 | 16 января 1921 |
Pierre Marraud | 16 января 1921 | 15 января 1922 |
Maurice Maunoury | 15 января 1922 | 29 марта 1924 |
Justin de Selves | 29 марта 1924 | 14 июня 1924 |
Камиль Шотан | 14 июня 1924 | 17 апреля 1925 |
Abraham Schrameck | 17 апреля 1925 | 22 ноября 1925 |
Камиль Шотан | 28 ноября 1925 | 9 марта 1926 |
Louis Malvy | 9 марта 1926 | 10 апреля 1926 |
Jean Durand | 10 апреля 1926 | 19 июля 1926 |
Камиль Шотан | 19 июля 1926 | 23 июля 1926 |
Альбер Сарро | 23 июля 1926 | 11 ноября 1928 |
Андре Тардьё | 11 ноября 1928 | 21 февраля 1930 |
Камиль Шотан | 21 февраля 1930 | 2 марта 1930 |
Андре Тардьё | 2 марта 1930 | 13 декабря 1930 |
Жорж Леги | 13 декабря 1930 | 27 января 1931 |
Пьер Лаваль | 27 января 1931 | 14 января 1932 |
Pierre Cathala | 14 января 1932 | 20 февраля 1932 |
Albert Mahieu | 20 февраля 1932 | 3 июня 1932 |
Камиль Шотан | 3 июня 1932 | 30 января 1934 |
Eugène Frot | 30 января 1934 | 9 февраля 1934 |
Альбер Сарро | 9 февраля 1934 | 13 октября 1934 |
Paul Marchandeau | 13 октября 1934 | 8 ноября 1934 |
Marcel Régnier | 8 ноября 1934 | 1 июня 1935 |
Фернан Буиссон | 1 июня 1935 | 7 июня 1935 |
Joseph Paganon | 7 июня 1935 | 24 января 1936 |
Альбер Сарро | 24 января 1936 | 4 июня 1936 |
Roger Salengro | 4 июня 1936 | 18 ноября 1936 |
Marx Dormoy | 24 ноября 1936 | 18 января 1938 |
Альбер Сарро | 18 января 1938 | 13 марта 1938 |
Marx Dormoy | 13 марта 1938 | 10 апреля 1938 |
Альбер Сарро | 10 апреля 1938 | 21 марта 1940 |
Henri Roy | 21 марта 1940 | 18 мая 1940 |
Жорж Мандель | 18 мая 1940 | 16 июня 1940 |
Charles Pomaret | 16 июня 1940 | 26 июня 1940 |
Режим Виши (1940—1944)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Adrien Marquet | 27 июня 1940 | 6 сентября 1940 |
Марсель Пейрото | 6 сентября 1940 | 14 февраля 1941 |
Франсуа Дарлан | 14 февраля 1941 | 18 июля 1941 |
Пьер Пюше | 18 июля 1941 | 18 апреля 1942 |
Пьер Лаваль | 18 апреля 1942 | 20 августа 1944 |
Свободная Франция (1941—1944)
Комиссар | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
André Diethelm | 24 сентября 1941 | 28 июля 1942 |
André Philip | 28 июля 1942 | 9 ноября 1943 |
Emmanuel d'Astier de la Vigerie | 9 ноября 1943 | 10 сентября 1944 |
Временный режим (1944—1946) и Четвёртая республика (1946—1958)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Adrien Tixier | 10 сентября 1944 | 26 января 1946 |
Андре Ле Трокер | 26 января 1946 | 24 июня 1946 |
Эдуар Депрё | 24 июня 1946 | 24 ноября 1947 |
Жюль Мок | 24 ноября 1947 | 7 февраля 1950 |
Анри Кёй | 7 февраля 1950 | 11 августа 1951 |
Charles Brune | 11 августа 1951 | 28 июня 1953 |
Леон Мартино-Депла | 28 июня 1953 | 19 июня 1954 |
Франсуа Миттеран | 19 июня 1954 | 23 февраля 1955 |
Морис Буржес-Монури | 23 февраля 1955 | 1 декабря 1955 |
Эдгар Фор | 1 декабря 1955 | 1 февраля 1956 |
Жан Жильбер-Жюль | 1 февраля 1956 | 6 ноября 1957 |
Морис Буржес-Монури | 6 ноября 1957 | 14 мая 1958 |
Морис Фор | 14 мая 1958 | 17 мая 1958 |
Жюль Мок | 17 мая 1958 | 1 июня 1958 |
Émile Pelletier | 1 июня 1958 | 8 января 1959 |
Пятая республика (1958—)
Министр | Начало деятельности | Окончание деятельности |
---|---|---|
Jean Berthoin | 8 января 1959 | 28 мая 1959 |
Pierre Chatenet | 28 мая 1959 | 6 мая 1961 |
Roger Frey | 6 мая 1961 | 6 апреля 1967 |
Christian Fouchet | 6 апреля 1967 | 30 мая 1968 |
Raymond Marcellin | 30 мая 1968 | 27 февраля 1974 |
Жак Ширак | 27 февраля 1974 | 28 мая 1974 |
Мишель Понятовски | 28 мая 1974 | 30 марта 1977 |
Кристьян Бонне | 30 марта 1977 | 22 мая 1981 |
Гастон Деффер | 22 мая 1981 | 19 июля 1984 |
Пьер Жокс | 19 июля 1984 | 20 марта 1986 |
Шарль Паскуа | 20 марта 1986 | 12 мая 1988 |
Пьер Жокс | 12 мая 1988 | 29 января 1991 |
Филипп Маршан | 29 января 1991 | 2 апреля 1992 |
Поль Килес | 2 апреля 1992 | 29 марта 1993 |
Шарль Паскуа | 29 марта 1993 | 18 мая 1995 |
Жан-Луи Дебре | 18 мая 1995 | 4 июня 1997 |
Жан-Пьер Шевенман | 4 июня 1997 | 29 августа 2000 |
Даниэль Вайан | 29 августа 2000 | 7 мая 2002 |
Николя Саркози | 7 мая 2002 | 31 марта 2004 |
Доминик де Вильпен | 31 марта 2004 | 31 мая 2005 |
Николя Саркози | 31 мая 2005 | 26 марта 2007 |
Франсуа Баруэн | 26 марта 2007 | 15 мая 2007 |
Мишель Аллио-Мари | 18 мая 2007 | 23 июня 2009 |
Брис Ортефё | 23 июня 2009 | 27 февраля 2011 |
Клод Геан | 27 февраля 2011 | 10 мая 2012 |
Мануэль Вальс | 16 мая 2012 | 31 марта 2014 |
Бернар Казнёв | 2 апреля 2014 |
См. также
- Премьер-министр Франции;
- Министр иностранных дел Франции;
- Министр финансов Франции;
- Министр юстиции Франции;
- Министр обороны Франции.
Напишите отзыв о статье "Министр внутренних дел Франции"
Ссылки
- [www.interieur.gouv.fr Официальный сайт на французском].
Отрывок, характеризующий Министр внутренних дел Франции
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.