Минлаг
Минлаг — Минеральный лагерь, (Особый лагерь № 1, Особлаг № 1, позже (с 10.05.1948) Минеральный ИТЛ) с центром в посёлке Инта Коми АССР.
Содержание
История
Особый лагерь № 1, Особлаг № 1 или «Минлаг» (адрес «п/я ЖЧ-388»), предназначенный почти исключительно для политзаключенных организован по Приказу № 00219 МВД от 28.02.1948 в помещениях ликвидируемого Интинского ИТЛ. Условное наименование «Минеральный» присвоено позже, с 10.05.1948. Максимальное число заключенных в Минлаге указано для 1 января 1952 г. — 34 448 человек (из них 142 каторжанина и 957 иностранцев — «иноподданных» (по состоянию на 28.10.1951)). О соотношении «особого контингента», осужденных по политической 58 статье УК, и так называемого «общего контингента» (осужденных по другим статьям УК) можно судить по данным за 01.02.1953 — на 27 753 политических заключенных приходился 4081 «бытовик». 27.05.1949 в связи с передислокацией Северного управления лагерей железнодорожного строительства ГУЛЖДС и освобождением помещений в пос. Абезь, все они переданы Минлагу для организации лаготделения для инвалидов и нетрудоспособных на 5000 з/к. Закрыт 6 марта 1957, все лагерные подразделения переданы Печорскому ИТЛ.
Выполняемые работы
- Обслуживание комбината «Инта-уголь»,
- добыча каменного угля на шахтах № 1-4, 6, 7, 10,
- строительство новых шахт № 5, 9, 11-14 и работа на них.
- Работа на месторождении Еджид-Кырта (шахты, угольный разрез)
- Работа на месторождении Еджид-Кырта Кожим (добыча угля, золота, кварца),
- капитальное и дорожное строительство.
- Работа на кирпичном заводе.
- Строительство шлакоблочного завода,
- лесозаготовки для нужд комбината.
Численность
| Дата | численность | Дата | численность |
|---|---|---|---|
| сентябрь 1948 | 9 332 | 1 января 1953 | 27 785 |
| декабрь 1948 | 10 373 | 1 февраля 1953 | 31 834 |
| 1 января 1949 | 24 112 | 1 января 1954 | 28 055 |
| 1 января 1950 | 28 371 | 1 января 1955 | 15 259 |
| 1 января 1951 | 33 056 | 1 января 1956 | 10 327 |
| 1 января 1952 | 34 448 | 28 марта 1957 | 6 819 |
Лимит наполнения менялся от 25 000 (28 февраля 1948), 15 000 (30 июля 1948), 20 000 (27 мая 1949); 26 000 (19 ноября 1949) до 28 000 (16 января 1950).
На 28 октября 1951 в Минлаге содержались 142 каторжника и 957 так называемых «иноподданных» (другими словами, иностранцев — это была одна из специализаций Минлага). Доля уголовников (так называемых заключенных «общего контингента» в отличие от «особого контингента», то есть осуждённых по 58-й политической статье) на 1 февраля 1953 года в Минлаге составляла 12,8 % (4 081 из 31 834 з/к).
Начальники
- Смирнов И. И., полковник с 27.04.1948 по 30.10.1948.
- Халеев М. И., полковник административной службы с 30.10.1948 — не ранее 05.01.1952.
- Монахов, генерал-майор, упоминается 01.03.1952.
- Козлов И. Г., подполковник, в октябре-ноябре 1951 упоминается как и. о. начальника, с 12.11.1953 по 31.05.1955 — начальник.
Начальники отделов
- Быстров А. С. — генерал-лейтенант, начальник оперотдела, с марта по июль 1953.
Известные заключенные
- Белых, Виктор Иванович — пятидесятник, епископ Объединённой церкви христиан веры евангельской.
- Данилов, Виктор Петрович (священник)
- Дунский, Юлий Теодорович — советский сценарист
- Каплер, Алексей Яковлевич — советский сценарист, актёр
- Сорокин, Григорий Эммануилович — русский советский поэт, прозаик.
- Иоанн (Стрельцов) преподобноисповедник, местночтимый святой Украинской Православной Церкви.
- Фрид, Валерий Семёнович — киносценарист
- Щиров, Сергей Сергеевич — лётчик, подполковник Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1942).
- Яворка, Венделин Михайлович — священник, иезуит, участник Русского апостолата.
Напишите отзыв о статье "Минлаг"
Ссылки
- [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/ «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР». Составитель М. Б. Смирнов М.: Звенья, 1998.]
Отрывок, характеризующий Минлаг
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.
В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
