Минская епархия
Основная информация | |
---|---|
Страна | Белоруссия |
Епархиальный центр | Минск |
Основана | 1793 год |
Количество благочиний | 25 |
Количество приходов | 319 |
Кафедральный храм | Свято-Духов собор (Минск) |
Второй кафедральный храм | Спасо-Преображенская церковь (Заславль) |
Сан правящего архиерея | митрополит |
Титул правящего архиерея | Минский и Заславский |
Сайт | www.church.by |
Архиерей | |
Правящий архиерей | Павел (Пономарёв) |
с | 25 декабря 2013 года |
Минская и Заславская епархия — главная епархия Минской митрополии Белорусской православной церкви.
В составе епархии — Минск и Минский район Минской области Беларуси.
Содержание
Исторические названия
- Минская, Изъяславская и Брацлавская (13 апреля 1793 — 12 апреля 1795)
- Минская и Волынская (12 апреля 1795 — 4 августа 1799)
- Минская и Литовская (1799 — 30 апреля 1830)
- Минская и Гродненская (30 апреля 1830 или 1833 — 4 февраля 1839)
- Минская и Бобруйская (4 февраля 1839 или 1843 — 6 апреля 1878)
- Минская и Туровская (6 апреля 1878—1928)
- Минская (1928—1930)
- Минская и Белорусская (1930 — 16 октября 1989)
- Минская и Гродненская (16 октября 1989 — 18 февраля 1992)
- Минская и Слуцкая (c 18 февраля 1992 — 23 октября 2014)
- Минская и Заславская (с 23 октября 2014)
История
Учреждена Высочайшим указом от 13 апреля 1793 года для западных областей, вошедших в состав Российской империи по втором разделе Польши, — взамен Туровской епархии, остававшейся до 1798 года в ведении Киевской митрополии, а также епископской кафедры в Слуцке. Первоначально кафедра находилась в Слуцке и была перенесена в Минск 3 сентября 1799 года по указу 12 апреля 1795 года.
23 октября 2014 г. Священным Синодом Русской Православной церкви, путём выделения из состава Минской епархии, были образованы Борисовская, Слуцкая и Молодечненская епархии. Границы Минской епархии были ограничены пределами города Минска и Минского района. Епархия вошла в состав образованной в пределах Минска, Минского района и Минской области Минской митрополии[1].
Епископы
- Виктор (Садковский) (13 апреля 1793 — 13 мая 1796)
- Иов (Потёмкин) (13 мая 1796 — 7 февраля 1812)
- Серафим (Глаголевский) (7 февраля 1812 — 20 августа 1814)
- Даниил (Натток-Михайловский) (1814 — 7 февраля 1816) в/у, Могилевский
- Анатолий (Максимович) (7 февраля 1816 — 10 февраля 1832)
- Евгений (Баженов) (17 февраля 1832 — 1 сентября 1834)
- Никанор (Клементьевский) (5 сентября 1834 — 28 января 1840)
- Антоний (Зубко) (28 января 1840 — 1 марта 1848)
- Михаил (Голубович) (1 марта 1848 — 23 января 1868)
- Александр (Добрынин) (14 августа 1868 — 25 апреля 1877)
- Евгений (Шершилов) (16 мая 1877 — 26 июля 1880)
- Варлаам (Чернявский) (26 июля 1880 — 21 мая 1889)
- Симеон (Линьков) (3 июня 1889 — 31 августа 1899)
- Михаил (Темнорусов) (22 сентября 1899 — 29 мая 1912)
- Иоанн (Поммер) (? май — ноябрь 1912) в/у, еп. Слуцкий
- Митрофан (Краснопольский) (9 ноября 1912 — 6 июля 1916)
- Георгий (Ярошевский) (6 июля 1916—1919 (- 1921))
- Мелхиседек (Паевский) (1919 — 23 июля 1922, 1926 — 12 июля 1927)
- Владимир (Кириллов) (1921—1922) в/у
- Арсений (Смоленец) (13 июля — 12 октября 1927) в/у, б. Ростовский, на покое
- Павел (Вильковский) (октябрь 1927 — октябрь 1930)
- Феофан (Семеняко) (13 декабря 1930—1935)
- Феодосий (Вощанский) (? — 1933) в/у, еп. Могилевский
- Иоасаф (Жевахов) (1936)
- Модест (Никитин) (ноябрь 1936 — 29 октября 1937)
- 1937—1941 — кафедра вдовствовала
- Пантелеимон (Рожновский) (6 октября 1941 — май 1942 (1944))
- Филофей (Нарко) (1942—1944) [21]
- Василий (Ратмиров) (4 сентября 1944 — 13 января 1947)
- Питирим (Свиридов) (13 января 1947 — 21 апреля 1959)
- Гурий (Егоров) (21 мая 1959 — 19 сентября 1960)
- Леонтий (Бондарь) (19 сентября 1960 — 16 марта 1961) в/у, еп. Бобруйский
- Антоний (Кротевич) (16 марта — 5 июля 1961)
- Варлаам (Борисевич) (5 июля 1961 — 4 августа 1963)
- Никодим (Ротов) (4 августа — 9 октября 1963)
- Сергий (Петров) (9 октября 1963 — 25 мая 1965)
- Антоний (Мельников) (25 мая 1965 — 10 октября 1978)
- Филарет (Вахромеев) (10 октября 1978 — 25 декабря 2013)
- Павел (Пономарёв) (с 25 декабря 2013)
Викариатства
- Бобруйское (ныне самостоятельная епархия)
- Борисовское(ныне самостоятельная епархия)
- Житомирское (ныне самостоятельная епархия)
- Мозырское (недейств.)
- Новогрудское (ныне самостоятельная епархия)
- Пинское (ныне самостоятельная епархия)
- Слуцкое (ныне самостоятельная епархия)
Современное состояние
Правящий архиерей — митрополит Павел (Пономарёв) (с 25 декабря 2013 года); титул: «Митрополит Минский и Заславский, Патриарший Экзарх всея Беларуси».
Благочиннические округа: Минский городской, 1-й, 2-й и 3-й Минские районные.
Количество приходов — 319; священнослужителей — 348 (308 священников, 40 диаконов).
Храмы
- Храм Воскресения Христова (Минск)
- Церковь святого благоверного князя Александра Невского (Минск)
- Церковь святой равноапостольной Марии Магдалины (Минск)
- Церковь Иоанна Богослова при Свято-Иоанно-Богословском женском монастыре
- Свято-Покровский храм (Чижевичи)
Напишите отзыв о статье "Минская епархия"
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/print/3804583.html Журналы заседания Священного Синода от 23 октября 2014 года]. // Патриархия.Ru (23.10.2014).
Литература
- «Минская епархия Белорусского экзархата: История и своременность». // ЖМП. 2008, № 7, стр. 44—73.
Ссылки
- [www.patriarchia.ru/db/text/76218.html Минская и Слуцкая епархия]
- [www.srcc.msu.su/bib_roc/jmp/08/07-08/06.htm Минская епархия Белорусского Экзархата: история и современность] // ЖМП
- [www.patriarchia.ru/db/text/3804583.html Журналы заседания Священного Синода Русской православной церкви от 23 октября 2014 г.]
|
Отрывок, характеризующий Минская епархия
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.