Мин шилу

"Мин шилу" (кит. трад. 明實錄, упр. 明实录, пиньинь: Míng shí-lù), или "Доподлинные хроники династии Мин" (также, "Правдивые записи о правлении династии Мин", "Правдивые записи [династии] Мин") - собрание хроник правления императоров Династии Мин, правивших в Китае с 1368 по 1644 г. Один из основных источников по истории Китая в этот период.

Список хроник и их составление

Существует 13 "доподлинных хроник" (шилу) - как правило, по одной для каждого из 15 императоров династии. Нет "доподлинных хроник" для 2-го (Чжу Юньвэнь, правил 1398—1402) и последнего, 16-го (Чжу Юцзянь, правил 1627—1644) императоров. Для Чжу Юньвэня хроники не существует, посколько он был свергнут своим племянником, Чжу Ди, который задним числом вычеркнул Чжу Юньвэня из истории (годы его правления официально стали считаться продолжением предшествующей эры, Хунъу), и соответственно хроники составлены не были. Чжу Юцзянь же оказался последним императором; после его самоубийства, Пекин был занят повстанцами Ли Цзычэна, а затем маньчжурами, и бежавшим на юг остаткам минской бюрократии было уже не до архивной работы. Существует, однако, составленная уже в цинский период хроника "Чунчжэн чанбянь" (崇禎长编), которую до какой-то степени служит вместо "доподлинной хроники" последнего минского императора.

Кроме того, нет отдельной хроники для Чжу Циюя, правившего в 1449—1457 (эра Цзинтай), пока его брат Чжу Цичжэнь был сначала в плену у монголов, а потом - под домашним арестом. Вместо отдельной хроники информация за годы эры Цзинтай содержится в хронике правления Чжу Цичжэня.

Каждая хроника называется по посмертному храмовому имени императора. Например, Чжу Ди, правивший под тронным именем Юнлэ, получил после смерти храмовое имя Тай-цзун, и соответственно его хроника именуется "Тай-цзун шилу" (太宗实录). (Несмотря на то, что позднее, в 1537 г, император Чжу Хоуцун пожаловал императору Чжу Ди новое посмертное храмовое имя, на хронику царствия Чжу Ди продолжают ссылаться по её первоначальному имени.)

Каждая из хроник составлялась после смерти соответствующего императора, силами специальной рабочей группы, создаваемой по указанию Генерального Секретариата (Grand Secretariat, neige) императорского правительства. В неё входили нескольких десятков авторов и редакторов (60-100), не считая ассистентов. Хроника составлялась на основе журналов дворцовой канцелярии и других документов. Хроника изготовлялась в 2 экземплярах, из которых один должен был храниться вечно (или, по крайней мере, до падения династии) в запечатанном виде в Генеральном Секретариате, а к другому же имели доступ будущие императоры, генеральные секретари и придворные историографы. В реальности, однако, не раз случалось что по тем или иным политическим мотивам запечатанный экземпляр открывали и подвергали новому редактированию.

Использование хроник после падение династии Мин

По китайской традиции (см. Династийные истории), после падения династии, на основе её "доподлинных хроник" историки следующей династии составляют историю павшей династии, после чего хроники уничтожаются. Соответственно, после завоевания Китая маньчжурами и установления новой Династии Цин, цинские власти привлекли выживших катаклизм китайских бюрократов к составлению "Истории Мин". Однако все копии "доподлинных хроник" уничтожены не были, они разошлись в списках и сейчас несколько из них, разной степени полноты, находятся в библиотеках и архивах в Китае, Японии и других странах.

В 1940 г появилось первое печатное издание собрания хроник, сделанное, однако, на основе плохо переписанной копии. Более авторитетным считается фотолитографическое издание вышедшее на Тайване в 1963-68 гг, и изготовленное главным образом на основе рукописного экземпляра из Национальной Библиотеки в Пекине, считающегося наиболее близкого к оригиналу. Издание сопровождают свыше 20 томов комментариев.

Ссылки

• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm ФУ ВЭЙ-ЛИН. История династии Мин]. Восточная литература. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/66CRZgmyC Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
• [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/china.htm ФУ ВЭЙ-ЛИН. История династии Мин. Отрывок из гл. 67 "Описание земель" / Аграрная политика минского правительства во второй половине XIV в. М. Наука. 1966]. Восточная литература. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/66CRZgmyC Архивировано из первоисточника 16 марта 2012].
• Wade, Geoff. tr. (2005) [epress.nus.edu.sg/msl/ "Southeast Asia in the Ming Shi-lu: an open access resource, "] Singapore: Asia Research Institute and the Singapore E-Press, National University of Singapore.
• Wade, Geoff (2005b), [epress.nus.edu.sg/msl/MSL.pdf The Ming Shi-lu as a source for Southeast Asian History], <epress.nus.edu.sg/msl/MSL.pdf>  — детальный обзор процесса составления Доподлинных хроник и характер содержащихся в них материалов.

Отрывок, характеризующий Мин шилу

– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.