Мираван
| |
| Джозеф Райт | |
| Мираван. 1772 | |
| Miravan Breaking Open the Tomb of his Ancestors in Search of Wealth | |
| Холст, масло. 127 × 101,6 см | |
| Музей и художественная галерея Дерби, Великобритания | |
«Мираван» (англ. Miravan Breaking Open the Tomb of his Ancestors in Search of Wealth, «Мираван взламывает гробницу своих предков») — картина английского художника Джозефа Райта, завершённая в 1772 году.
История Миравана описывается в произведении «Letters Concerning Taste» британского писателя и поэта Джона Гилберта Купера (англ. John Gilbert Cooper)[1]. В истории описывается, как именитый арабский дворянин вскрыл могилу одного из своих предков. Мираван навещал могилу своих предков, когда обнаружил на одной из гробниц надпись, согласно которой в этой гробнице лежат такие сокровища, которыми не обладал сам Крёз, лидийский царь. Мираван из алчности велит рабочим взломать эту гробницу[2]. На картине показаны тоска и отвращение при виде того, что надпись была лишь обманом (в гробнице обнаружились лишь кости и сор); надпись в гробнице гласит, что отныне Миравану никогда не будет покоя за то, что он потревожил погребённого из-за своей ненасытной любви к золоту, и что вечный покой — то самое сокровище, которым не обладал Крёз[3]. Этот рассказ предостерегает от постановки материальных ценностей превыше всего остального.
История, по которой нарисована картина, была опубликована в 1755 году[1]; сам Купер утверждал, что у неё подлинные персидские корни, не имеющие строго определённого источника. Аналогичная история была описана у Геродота — о Дариусе, сыне Хиспапсеса, вскрывшего могилу царицы Вавилона Никотрис, которая оставляла распоряжение не вскрывать свою могилу без крайней на то необходимости. Дариус обнаружил в гробнице лишь тело царицы и надпись о том, что не алчный и не жадный до денег никогда не потревожил бы покой мёртвых[4].
Джозеф Райт известен своими работами с необычным освещением; в этой картине необычность освещения совмещена с нео-готическим стилем, также использованным Райтом в картине «Демокрит изучает анатомию» (Democritus studying anatomy)[5], и с классическими образами. Обе эти картины, как и «Философ при свете лампы», показывают знакомство художника с человеческой анатомией.
В 1772 году картина была выгравирована Валентином Грином (Valentine Green), и, как и многие другие картины Райта, с их тёмными и светлыми частями, хорошо подошла для меццо-тинто[6] (в случае данной картины есть два источника света — лунный свет, подчёркивающий драматичность ситуации, и масляная лампа).
Картина была при жизни Райта куплена мистером Милном (Mr Milne, который, вероятно, был из Вейкфилда)[7], и поступила в коллекцию Музея и художественной галереи Дерби в 1935 году брагодаря государственной финансовой поддержке Великобритании[1].
Напишите отзыв о статье "Мираван"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.artfund.org/artwork/1113/%5Bobject%20Object%5D Miravan Breaking Open the Tomb of his Ancestors]. artfund.org. Проверено 28 мая 2011. [www.webcitation.org/69b2JwZjL Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
- ↑ John Gilbert Cooper. [books.google.co.uk/books?id=IFEJAAAAQAAJ&dq=%22john%20gilbert%20cooper%22&pg=PA69#v=onepage&q=miravan&f=false Letters of Taste]. — С. 69.
- ↑ [www.derby.gov.uk/LeisureCulture/MuseumsGalleries/ArttreasureMiravan.htm Miravan Breaking Open the Tomb of his Ancestors]. Treasures of Derby(недоступная ссылка — история). Derby.gov.uk. Проверено 28 мая 2011. [web.archive.org/20110719231102/www.derby.gov.uk/LeisureCulture/MuseumsGalleries/ArttreasureMiravan.htm Архивировано из первоисточника 19 июля 2011].
- ↑ Benedict Nicolson, Paul Mellon Foundation for British Art. [books.google.co.uk/books?id=Ms09AAAAIAAJ&pg=PA53&dq=miravan&hl=ru&ei=TEnqTYbJIMTz-gbI9YDBDw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CDMQ6AEwAg#v=onepage&q=miravan&f=false Joseph Wright of Derby: painter of light]. — Taylor & Francis, 1968. — Vol. 1. — P. 53. — ISBN 9780710062840.
- ↑ [www.tate.org.uk/britain/exhibitions/josephwrightofderby/default.shtm Joseph Wright of Derby]. Tate Gallery. Проверено 29 мая 2011.
- ↑ [books.google.co.uk/books?id=7hjrAAAAMAAJ&q=miravan&dq=miravan&hl=en&ei=vInhTaSoGsW18QOEuZCABw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=7&ved=0CEcQ6AEwBg British Prints 18th-20th centuries p172], Campbell Fine Art, 1993, accessed May 2011
- ↑ Benedict Nicolson, Paul Mellon Foundation for British Art. [books.google.co.uk/books?id=Ms09AAAAIAAJ&pg=PA53&dq=miravan&hl=ru&ei=TEnqTYbJIMTz-gbI9YDBDw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=3&ved=0CDMQ6AEwAg#v=onepage&q=miravan&f=false Joseph Wright of Derby: painter of light]. — Taylor & Francis, 1968. — Vol. 1. — P. 107. — ISBN 9780710062840.
Отрывок, характеризующий Мираван
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
