Сорвино, Мира
Поделись знанием:
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
(перенаправлено с «Мира Сорвино»)
| Мира Сорвино | |
| Mira Sorvino | |
 Сорвино в 2007 году | |
| Имя при рождении: |
Мира Кэтрин Сорвино |
|---|---|
| Дата рождения: |
28 сентября 1967 (56 лет) |
| Место рождения: |
Тенафлай, Нью-Джерси, США |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1985 — наст. время |
| Награды: |
«Оскар» (1996) |
Ми́ра Кэ́трин Сорви́но (англ. Mira Katherine Sorvino, род. 28 сентября 1967, Тенафлай, Нью-Джерси, США) — американская актриса.
Содержание
Жизнь и карьера
Отец Миры Сорвино — американский актёр сицилийского происхождения Пол Сорвино. В Гарвардском университете Мира Сорвино изучала синологию, её дипломная работа была посвящена расовым конфликтам в Китае 1989 года.
По окончании колледжа Мира прожила три года в Нью-Йорке. Как и многие другие молодые актёры, в ожидании ролей она бралась за любую работу.
На фильм «Среди друзей» (1993) Мира была принята на работу в качестве третьего ассистента режиссёра. Однако вскоре её повысили до помощника директора картины, а потом предложили и главную роль.
После нескольких незначительных ролей в фильмах «Телевикторина» и «Барселона» в 1995 году она получила признание критиков за роль проститутки Линды Эш в фильме Вуди Аллена «Великая Афродита», которая принесла ей премии «Оскар» и «Золотой глобус» как лучшей актрисе второго плана.
В 1996 году Сорвино вошла в список 50 самых красивых людей, составленный журналом «People». Она также снялась в фильме «Роми и Мишель на встрече выпускников» (1997), который имел скромный успех в прокате, а также сыграла роль Мэрилин Монро в HBO телефильме «Норма Джин и Мэрилин».
В последующие годы Сорвино снималась в независимых и низкобюджетных фильмах. В 2005 году она снялась в телефильме канала Lifetime «Живой товар», за который была номинирована на «Золотой глобус».
Из последних проектов Сорвино были заметными роли в мини-сериале «Ленинград» и фильме «Многократные сарказмы».
Личная жизнь
С 11 июня 2004 года Мира замужем за актёром Кристофером Бакусом (род.1981)[1]. У супругов есть четверо детей: Мэттеа Энджел Бакус (род.03.11.2004)[2], Джонни Кристофер Кинг Бакус (род.29.05.2006)[3], Холден Пол Терри Бакус (род.22.06.2009)[4] и Люсия Бакус (род.03.05.2012)[5].
Владеет китайским и французским языками.
Фильмография
- 2015: Хлоя и Тео / Chloe and Theo — Моника
- 2012: The Trouble with Cali — балетмейстер
- 2011: Рухнувшие небеса / Falling Skies — Сара
- 2011: Jeremy Fink and the Meaning of Life / Jeremy Fink and the Meaning of Life — Elaine
- 2011: Union Square / Union Square — Lucy
- 2011: Герб ангелов / Angels Crest — Энджи
- 2010: Присутствие — женщина
- 2010: Многократные сарказмы / Multiple Sarcasms — Кэри
- 2009: Как одуванчики / Like Dandelion Dust — Венди Портер
- 2009: Последний тамплиер / The Last Templar — Tess Chaykin
- 2008: Доктор Хаус / House MD — эпизод s04e11 «Во льдах», доктор Кейт Милтон
- 2007: Ленинград /Attack on Leningrad — Кейт Дэвис
- 2007: Запасной путь / Reservation Road — Ruth Wheldon
- 2006: Прикрытие Один / Covert One: The Hades Factor — Rachel Russel
- 2005: Живой товар / Human Trafficking — Kate Morozov
- 2004: Окончательный монтаж / The Final Cut — Делила
- 2003: Боги и генералы / Gods and Generals
- 2002: Только между нами / Between Strangers — Natalia Bauer
- 2002: Женская логика / WiseGirls — Meg Kennedy
- 2002: Страстная неделя / Semana Santa — Maria Delgado
- 2001: Триумф любви / The Triumph of Love — The Princess
- 2001: Серая зона / The Grey Zone — Dina
- 2000: Великий Гэтсби / The Great Gatsby — Daisy Buchanan
- 1999: Кровавое лето Сэма / Summer of Sam — Dionna
- 1999: С первого взгляда / At First Sight
- 1999: Где ты, Лулу? / Lulu on the Bridge
- 1998: Лёгкие деньги / Free Money — Agent Karen Polarski
- 1998: Уставший умирать / Too Tired to Die
- 1998: Убийцы на замену / The Replacement Killers — Мэг Кобурн
- 1998: Уилл и Грейс / Will & Grace
- 1997: Мутанты / Mimic — доктор Сьюзан Тайлер
- 1997: Роми и Мишель на встрече выпускников / Romy and Michele’s High School Reunion — Romy
- 1996: Норма Джин и Мэрилин / Norma Jean & Marilyn — Marilyn Monroe
- 1996: Красивые девушки / Beautiful Girls — Sharon Cassidy
- 1995: С унынием в лице / Blue In The Face — Young Lady
- 1995: Великая Афродита / Mighty Aphrodite — Linda Ash
- 1995: Красотки Эдит Уортон / The Buccaneers — Conchita Closson
- 1995: Тарантелла / Tarantella — Diane
- 1995: Сладкое ничто / Sweet Nothing — Monika
- 1994: Телевикторина / Quiz Show — Sandra Goodwin
- 1994: Барселона / Barcelona — Marta Ferrer
- 1994: Голландский мастер / The Dutch Master — Teresa
- 1994: Параллельные жизни / Parallel Lives — Matty Derosa
- 1993: Нью-йоркский полицейский / Nyû Yôku no koppu — Maria
- 1992: Swans Crossing — София Ева Маккормик Декастро (6 эпизодов)
- 1985: Вкусная дрянь / The Stuff — работница фабрики
Награды и номинации
Награды
- 1996 — Премия «Оскар» — лучшая женская роль второго плана, за фильм «Великая Афродита»
- 1996 — Премия «Золотой глобус» — лучшая женская роль второго плана, за фильм «Великая Афродита»
Номинации
- 1996 — Премия BAFTA — лучшая женская роль второго плана, за фильм «Великая Афродита»
- 1996 — Премия Гильдии киноактёров США — лучшая женская роль второго плана, за фильм «Великая Афродита»
- 1996 — Премия «Эмми» — лучшая женская роль в мини-сериале или фильме, за телефильм «Норма Джин и Мэрилин»
- 1997 — Премия «Золотой глобус» — лучшая женская роль в мини-сериале или телефильме, за телефильм «Норма Джин и Мэрилин»
- 2006 — Премия «Золотой глобус» — лучшая женская роль в мини-сериале или телефильме, за телефильм «Живой товар»
Напишите отзыв о статье "Сорвино, Мира"
Примечания
- ↑ [www.famoushookups.com/site/relationship_detail.php?name=Mira-Sorvino&relid=1357&celebid=712/ Mira Sorvino and Christopher Backus | Married Divorced Children Ex | Famoushookups.com]
- ↑ [www.usatoday.com/life/people/2004-11-07-sorvino_x.htm/ Oscar-winning actress Mira Sorvino gave birth to her first child, a baby girl]
- ↑ [www.usatoday.com/life/people/2006-05-30-sorvino-baby_x.htm/ Oscar-winning actress Mira Sorvino gave birth to her second child, a baby boy]
- ↑ [www.upi.com/Entertainment_News/2009/07/14/Mira-Sorvino-gives-birth-to-3rd-child/UPI-66741247582461/ Oscar-winning actress Mira Sorvino gave birth to her third child, second son]
- ↑ [celebritybabies.people.com/2012/05/04/mira-sorvino-welcomes-daughter-lucia/ Mira Sorvino Welcomes Daughter Lucia]
Ссылки
- [the.honoluluadvertiser.com/article/2005/Oct/24/il/FP510240316.html Интервью]
Отрывок, характеризующий Сорвино, Мира
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.
– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
