Мирддин Виллт
Марддин Выллт (валл. Myrddin Wyllt [ˈmərðɪn ˈwɨɬt], Марддин ап Морврын Myrddin ap Morfryn, Лылах Lulach, Лалойкен Laloicen, Лалойкен Laloiken, Дикий Мерлин, Mad/Wild Merlin, Мерлин Каледонский, Merlinus Caledonensis или Мерлин Сильвестрис, Merlin Sylvestris; ок. 540 — не раннее 603) — легендарный шотландский предсказатель. Один из возможных прототипов образа Мерлина в цикле Артуровских легенд. В хрониках называется принцем из потомков Коэля Старого, родственником короля Регеда Уриена
Содержание
Исторический Мирддин Виллт
Мирддин Виллт — реально существовавшее лицо, жившее в конце VI века, родился ок. 540 г, был сыном Мэдога Морфрина (Madog Morvryn), имел сестру-близнеца по имени Гвендидд, был известен и под именем Лайлокен. В кельтском тексте «Cyfoesi Myrddin a Gwenddydd ei Chwaer» (Беседа Мирддина и Гвенддидд его сестры) сестра называет Мирддина Llallawg и уменьшительно Llallogan.
. Формы имени Лалойкен производят от староваллийского (валл. Luailach)- подвижный, вертлявый.[1]
Традиционно происхождение имени Мирддин связывают с Moridunon, однако реконструкция раннекельтского языка позволяет вывести имя из *merV- (сумасшедший) or *mero- (безумный) and *godonyo- (человек [откуда совр. валл. dyn (человек, мужчина)]). Таким образом, «Мирддин» можно трактовать как безумец.[2] Согласно «Шотландской хронике» Боуэра, Мирддин Виллт сошёл с ума после битвы при Арфдерридде (Артурете) между христианским правителем Ридерхом Хаелем (Ридерх из Алт Клуита) и языческим королём одного из бриттских королевств Гвенддолеу ап Кейдио в 573 году. Он бежал в лес, где обрёл дар предвидения. Он предсказал свою смерть, как «сбит с ног, удар, утопление». Это произошло, когда группа пастухов насмехавшаяся над ним, загнала его на берег реки, где Мирддин Виллт случайно напоролся на деревянный кол забытый рыбаком и, потеряв сознание, упал головой в воду и захлебнулся. Похоронен Мирддин Виллт на берегу реки Твидд в деревне Друммелльер (Drumelzier) близ города Селкёрк. До настоящего времени могила не сохранилась.[3]
В хрониках
Под именем Лалойцен (Laloicen), Мирддин упоминается в Анналах Стратклайда, в связи со смертью Св. Кентигерна в записи за 601 г. В отличие от поэмы «Лайлокен и Кентигерн» в хронике бард пережил епископа, и обитал не в лесу, а при дворе короля Ридериха в роли шута. Причем король обеспечивал Лайлокена всем необходимым. После смерти Св Кентигерна, Лайллокен был безутешен, на вопрос о причине, столь глубокого горя, он ответил, что после смерти епископа вскоре последует смерть короля Ридериха и вельможи Мортека. Действительно оба умерли до конца года и были похоронены в Глазго.[4] Житие Св Кентингерна почти дословно повторяет информацию Анналов Страт-Клайда, разбавляя нравоучительными размышлениями.[5].
В литературе
В средневековой валлийской поэме (ранее XII века), Мирддин Виллт предстаёт несчастным сумасшедшим влачащим жалкое существование в Каледонском лесу. Он размышляет о своем бедствии-гибели его повелителя короля Гвенддолеу ап Седио, при котором он служил бардом. Поэма содержит намёк на битву при Артурете, в которой Ридерх Алт Клуитский сломил войска Гвенддолея, после чего Мирддин и сошёл с ума.
Рукопись конца 15-го века озаглавленная «Лайлокен и Кентигерн» содержит изложение событий августа 584 г, произошедших после того, как Мирддин завершил запись пророчеств в июле. Св Кентигерн в пустынном месте встречает голого обросшего безумца, который называется Лайлокен, хотя упоминается, что некоторые его называют Мерлинум или Мерлин. Сумасшедший говорит, что он наказан за грехи жить среди зверей, и добавляет, что он виноват в гибели павших в битве на равнине между Лидделом и Карванноком. После этого безумец скрылся в лесу. Он ещё несколько раз встречается со святым и наконец просит его о причастии, предсказывая, что ему суждено умереть тройной смертью. Святой после колебаний соглашается. В тот же день пастухи короля Мелдреда убивают безумца.
У Гальфрида Монмутского
Современный образ Мерлина восходит к «Пророчествам Мерлина» Гальфрида Монмутского, в которую включено большое число пророчеств Мирддина. Позднее эта работа была включена в обширный труд Гальфрида «История бриттов». Гальфрид Монмутский относит время жизни Мерлина к более раннему периоду, делая его современником Аврелана Амврозия и короля Артура. Автор часто переносит события жизни Аврелиана на Мерлина. Позже Гальфрид написал «Краткое жизнеописание Мерлина» основываясь на ранних валлийских легендах о Мирддине Виллте, но книга не завоевала популярности, так как противоречила версии изложенной в «Истории бриттов»
Напишите отзыв о статье "Мирддин Виллт"
Примечания
- ↑ The Historians of Scotland. Vol V. Lives of St. Ninian and St. Kentigern.Edinburgh. 1874. p 371
- ↑ [www.celtnet.org.uk/gods_m/myrddin_wyllt.html Myrddin Wyllt: a Cymric Bard and Seer (Madman, the Wild)]
- ↑ The Historians of Scotland. Vol V. Lives of St. Ninian and St. Kentigern.Edinburgh. 1874. p 371-373
- ↑ Annals of Caledonians, Picts and Scots and of Strathclyde, Cumberland, Galloway and Murray, by Joseph Ritson, esq. Volume the second. Edinburgh.1828. pp 171-173
- ↑ The Historians of Scotland. Vol V. Lives of St. Ninian and St. Kentigern.Edinburgh. 1874. p 118
Литература
- [www.lib.ru/INOOLD/ENGLAND/br_history.txt Гальфрид Монмутский История бриттов.]
- [castle.kulichki.net/artur/galfrid_merlin.shtml Гальфрид Монмутский Жизнь Мерлина]
- Jocelyn of Furness (1989) The Life of St Kentigern Lampeter: Llannerch Enterprises
- [www.celtic-twilight.com/camelot/skene/myrdin_and_sister.htm Welsh poem: Dialogue between Myrddin and his sister Gwendydd]
Отрывок, характеризующий Мирддин Виллт
Как бы примериваясь и приготовляясь к предстоящему движению, силы запада несколько раз в 1805 м, 6 м, 7 м, 9 м году стремятся на восток, крепчая и нарастая. В 1811 м году группа людей, сложившаяся во Франции, сливается в одну огромную группу с серединными народами. Вместе с увеличивающейся группой людей дальше развивается сила оправдания человека, стоящего во главе движения. В десятилетний приготовительный период времени, предшествующий большому движению, человек этот сводится со всеми коронованными лицами Европы. Разоблаченные владыки мира не могут противопоставить наполеоновскому идеалу славы и величия, не имеющего смысла, никакого разумного идеала. Один перед другим, они стремятся показать ему свое ничтожество. Король прусский посылает свою жену заискивать милости великого человека; император Австрии считает за милость то, что человек этот принимает в свое ложе дочь кесарей; папа, блюститель святыни народов, служит своей религией возвышению великого человека. Не столько сам Наполеон приготовляет себя для исполнения своей роли, сколько все окружающее готовит его к принятию на себя всей ответственности того, что совершается и имеет совершиться. Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния. Лучший праздник, который могут придумать для него германцы, – это празднование Иены и Ауерштета. Не только он велик, но велики его предки, его братья, его пасынки, зятья. Все совершается для того, чтобы лишить его последней силы разума и приготовить к его страшной роли. И когда он готов, готовы и силы.Нашествие стремится на восток, достигает конечной цели – Москвы. Столица взята; русское войско более уничтожено, чем когда нибудь были уничтожены неприятельские войска в прежних войнах от Аустерлица до Ваграма. Но вдруг вместо тех случайностей и гениальности, которые так последовательно вели его до сих пор непрерывным рядом успехов к предназначенной цели, является бесчисленное количество обратных случайностей, от насморка в Бородине до морозов и искры, зажегшей Москву; и вместо гениальности являются глупость и подлость, не имеющие примеров.
Нашествие бежит, возвращается назад, опять бежит, и все случайности постоянно теперь уже не за, а против него.
Совершается противодвижение с востока на запад с замечательным сходством с предшествовавшим движением с запада на восток. Те же попытки движения с востока на запад в 1805 – 1807 – 1809 годах предшествуют большому движению; то же сцепление и группу огромных размеров; то же приставание серединных народов к движению; то же колебание в середине пути и та же быстрота по мере приближения к цели.
Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.
Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
