Мирзаев, Арсен Магомедович

Мирзаев Арсен Магомедович
Род деятельности:	поэт, литературовед
Дата рождения:	28 июня 1960(1960-06-28) (63 года)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Гражданство:	Россия
Награды и премии:	«Avanmart Parni», Международная отметина имени отца русского футуризма Давида Бурлюка (2006), Орден Победы Авангарда I степени (2011)
Сайт:	[arsemir.livejournal.com/ .livejournal.com]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Арсе́н Магоме́дович Мирза́ев (род. 28 июня 1960) — россйиский поэт, литературовед.

Биография

Учился на геологоразведочном факультете ЛГИ им. Г. Плеханова (1981-85); на кафедре поэзии Ленинградского Свободного университета (1989-91). Работал литературным консультантом в Ленинградском отделении Союза писателей РСФСР (1990—1991), литературным редактором в издательствах «Северная Звезда» (1996-97) и «Лимбус Пресс» (1998—2004), арт-директором клуба-кафе «Zoom» (2004-05), редактором журнала «Талион» (2006-09), ведущим редактором в издательстве «Вита Нова» (2010-11). С декабря 2005 года — организатор литературных «Венских вечеров» в петербургском мини-отеле [vena.old-spb.ru/rus/ «Старая Вена»] (в 1903-17 — знаменитый литературный ресторан «Вена»).

В 1994 выходит первый поэтический сборник «Другое дыхание». По мнению Л. Фоменко, «Мирзаеву в небольшой книге удалось удачно представить стихи, разные по технике исполнения и интонации… автор не очень сетует на несостоятельность слова, напротив, называет его „Господом Словом“ по аналогии с Писанием. Он явно выискивает слова, свободные от шума, суеты, скандалов и протестов. Это его ключ к безмолвию. Удачно сопрягает автор образ молчания с образом смерти». Одну из последних книг, «По тембру молчания», известный московский критик охарактеризовал так: «Мирзаев работает в широком диапазоне поставангардных практик — минимализме, графической поэзии, зауми, палиндроме, сериях-рядах, свободном стихе: именно последний наиболее характерен для М., здесь он наследует ряду поэтических голосов, от глубинно-интуитивного неоавангарда Геннадия Айги до структурно чётких языков классического русского верлибра Геннадия Алексеева и, отчасти, Вячеслава Куприянова».

С 1985 принимает участие в научных конференциях, посвященных Велимиру Хлебникову и другим поэтам русского авангарда ХХ века. В 1990—2000-х гг. подготовил (составление, редактура, вступ. статьи, комментарии) и выпустил в свет несколько десятков книг, в том числе: Елена Гуро «Небесные верблюжата». СПб., 2001; Геннадий Айги «Разговор на расстоянии». СПб., 2001; Геннадий Алексеев «Чудо обыденной речи…». Новосибирск, 2002; альбом графических работ Николая Дронникова «Иосиф Бродский в Париже». СПб., 2003; «Велимир Хлебников. Венок поэту». СПб., 2005 и др.

Является членом Российского союза профессиональных литераторов, Союза российских писателей, Международной Федерации Русских Писателей (IFRW) и 9-й секции Союза писателей СПб.

Лауреат Московских фестивалей свободного стиха (1991 и 1993). Член редколлегии литературно-художественных журналов [www.zinziver.ru/ «Зинзивер»], [www.futurum-art.ru/ «Футурум Арт»] и [www.detira.ru/ «Дети РА»]. Президент и Отец-основатель «ВАЛИ» (Всемирной Ассоциации Любящих «Изабеллу») — Международного Президентского клуба.

Награды и премии

• Международная отметина имени отца русского футуризма Давида Бурлюка (2006)

Библиография

Книги

Поэтические книги

• «Другое дыхание» (СПб.: Творческий Центр «Борей-Арт» (серия «Избранные поэты»), 1994);
• «Помимо прочего» (М.: Московский государственный музей Вадима Сидура (серия «Вечера в музее Сидура». Вып. 26), 1996);
• «Стихи и песни Антона Компотова» (СПб.: Издательство «Знак», ТЦ «Борей-Арт», 2000);
• «Музыка разговора влюбленных глухонемых» (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2001);
• «Люди и звуки I», (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2003).
• «Люди и звуки II», (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2003).
• «Парижачьи стихи» (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2003).
• «Изабелла» (Чебоксары: Free Poetry, 2004).
• «Палиндромы» (Чебоксары: Free Poetry, 2005),
• «13» (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2006),
• «Дерево Времени» (СПб. — М.: Русский Гулливер, Центр современной литературы, 2008).
• «(Антикризисное)» (Париж: Изд-во Н. Дронникова, 2010).
• «По тембру молчания» (Мадрид: Ediciones del Hebreo Errante, 2010).
• «Стихитрость» (Таганрог, 2011).
• «Чу-ку-рюк!» (Мадрид: Ediciones del Hebreo Errante, 2012).
• «Жизнь в ¾» (М.: Издательство Евгения Степанова, 2015. Серия «Авангранды») ISBN 978-5-91865-373-9

Составитель, комментатор

• Чурилин Тихон. Стихотворения и поэмы / Составление, подготовка текста и комментарии Д. Безносова и А. Мирзаева; Вступительная статья Д. Безносова. — М.: Гилея, 2012. — Т. 1. Изданное при жизни. — 260 с. — (Real Hylaea). — 500 экз. — ISBN 978-5-87987-074-9.
• Чурилин Тихон. Стихотворения и поэмы / Составление, подготовка текста и комментарии Д. Безносова и А. Мирзаева. — М.: Гилея, 2012. — Т. 2. Неизданное при жизни. — 372 с. — (Real Hylaea). — 500 экз. — ISBN 978-5-87987-075-6.

Ссылки

• [www.litkarta.ru/russia/spb/persons/mirzaev-a/ Мирзаев Арсен на сайте «Новая литературная карта России»]
• [magazines.russ.ru/authors/m/mirzaev/ Мирзаев Арсен в «Журнальном зале»]
• [writer21.ru/mirzaev-a/ Союз писателей ХХI века]
• [www.dolinaoss.ru/members/arsenimir/activity «Долина ОСС»]

Отрывок, характеризующий Мирзаев, Арсен Магомедович

Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.