Мирский, Лев Соломонович
Лев Мирский | |
Имя при рождении: |
Лев Соломонович Мирский |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Профессия: |
Лев Соломо́нович Ми́рский (7 мая 1925 — 6 августа 1996) — советский кинорежиссёр, актёр.
Содержание
Биография
Лев Мирский родился 7 мая 1925 года в Москве. В 1943—1953 годах служил в армии. Участник Великой Отечественной войны. Радиотелеграфист 347 отдельного радиодивизиона сержант Мирский неоднократно перехватывал радиопереговоры противника, благодаря его мастерству были выявлены скрытые объекты противника, удалось раскрыть и обнаружить аэродромы немцев. Именно ему удалось принять обращение немецкого командования о капитуляции Курляндской группировки немцев. Член КПСС с 1946 года[1]. В 1959 году окончил режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой).
Педагог ВГИКа в период с 1966 по 1969 годы и с 1971 по 1977.
Награждён орденом Красной Звезды (1945), орденом Отечественной войны II ст. (1985).
Умер 6 августа 1996 года в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище, участок № 39.
Творчество
Признание и награды
Фильмография
Режиссёр
- 1958 — Кто виноват? (короткометражный)
- 1961 — Карьера Димы Горина
- 1963 — Утренние поезда
- 1969 — Это было в разведке
- 1970 — Два дня чудес
- 1971 — Ура! Ура!
- 1973 — Великие голодранцы
- 1974 — День начинается в полночь
- 1975 — Тайна горного подземелья
- 1977 — Красный чернозём
- 1979 — Так и будет
- 1981 — Ночь председателя
- 1983 — Таёжный моряк
Актёр
- 1939 — Личное дело — Витя Суриков
- 1940 — Брат героя — Геша Черемыш
Напишите отзыв о статье "Мирский, Лев Соломонович"
Примечания
- ↑ [istoriya-kino.ru/kinematograf/item/f00/s01/e0001966/index.shtml МИРСКИЙ Лев Соломонович] Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.- 640 с., 96 л. ил.
|
Это заготовка статьи о кинорежиссёре. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Мирский, Лев Соломонович
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.