Мирт
| Мирт | |||||||||||||||||||||
 Мирт обыкновенный (Myrtus communis) | |||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||
|
Myrtus L. | |||||||||||||||||||||
| Виды | |||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||
Мирт (лат. Mȳrtus) — род вечнозелёных древесных растений с белыми пушистыми цветками, содержащими эфирное масло.
Миртом прежде называли также венок из цветущих побегов такого дерева или его ветвь — символ тишины, мира и наслаждения.
Содержание
Происхождение слова
Слово мирт(а) заимствовано непосредственно из греческого языка или через посредство латинского языка во второй половине XVII века. Впервые отмечается, по-видимому, в форме миртия в «Проскинитарии мест святого града Иерусалима» в 1686 году. («…кромѣ маслинъ … имать финики, мѵртіи, кипариссы…»). Сравни также в форме прилагательного мѣртова — «миртовая», фиксируемого в Геннадиевской Библии 1499 года. В форме женского рода мирта отмечается в Лексиконе Вейсмана 1731 года, в Словаре АР 1789 года даётся в форме мужского и женского рода: мирт и мирта. Колебания в роде отражены и последующими словарями; вплоть до последнего времени словари приводят обе формы. Возможно, форма женского рода свидетельствует о заимствовании из греческого языка, в латинском языке это слово мужского рода.
Латинское myrtus «мирта, южное вечнозелёное растение, содержащее в листьях эфирное масло» — из греческого языка, где μύρτος «мирт» — производное от μυρρα «мирра, жидкое благовоние», которое имеет соответствие в семитских языках[2].
Ботаническое описание
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Мирт — вечнозелёное дерево.
Листья тёмно-зелёные кожистые.
Хозяйственное значение и применение
В листьях мирта содержится эфирное масло, которое использовали для приготовления благовоний. Мирт был знаком славы и благодеяний. Миртовый венок с розами в древности был любимым свадебным украшением.
При английском дворе миртовые венки и букеты обязательны при бракосочетании лиц королевской крови. Этот обычай был введён королевой Викторией (1819—1901), которая собственноручно посадила у себя в садах крошечную веточку мирта, взятую из свадебного букета своей дочери, выходившей замуж за германского императора. Отросток прижился, разросся в деревце, и позже Виктория всегда вкладывала сорванную с него веточку в свадебный букет своей очередной дочери или внучки. До сих пор в букете каждой невесты британского королевского дома обязательно присутствует миртовая ветка из королевского сада.
Мифология
В античную эпоху мирт был атрибутом богини Венеры и трёх её служанок — трёх граций.
В эпоху Ренессанса вечнозелёный мирт стал символизировать вечную любовь, в особенности супружескую верность.
Само слово «мирт» — греческого происхождения. Легенда гласит, что нимфа Мирсина, которой любовалась и восхищалась сама Афина, победила эту верховную богиню Олимпа на состязаниях в беге. Зависть затмила восхищение любимицей, и Афина убила нимфу в отместку за задетое самолюбие. Но опомнившись, она ужаснулась и стала молить совет олимпийских богов, чтобы они оставили ей хоть какое-нибудь воспоминание о Мирсине. Боги сжалились, и из тела погибшей выросло изящное, как и сама нимфа, растение — мирт. По преданию, венком из мирта была увенчана Афродита во время знаменитого спора, благодаря чему Парис и отдал ей своё яблоко. С тех пор мирт стал любимым цветком богини любви и красоты, иногда она даже называла себя Миртеей. Вокруг храмов Афродиты высаживали множество миртовых кустов, а во время ежегодных празднеств в честь этой богини все украшались миртовыми венками.
От древних греков культ мирта перешёл к римлянам. Мирт неоднократно упоминается в Библии[3].
Мирт является одним из четырёх растений, которые евреям предписано брать в Праздник кущей[4].
Согласно древним арабским поверьям, мирт украшал райские сады, и когда первые люди были изгнаны из рая, Адам прихватил с собой веточку мирта, чтобы она напоминала людям об этих блаженных временах.
- Myrtus flowering.jpg
Цветущий белый мирт
- Myrtus fruits.jpg
Плоды мирта
Напишите отзыв о статье "Мирт"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ Этимологический словарь русского языка. Вып. 10: М / Под общ. ред. А. Ф. Журавлёва и Н. М. Шанского. — М.: Изд-во МГУ, 2007. — 400 с. — ISBN 978-5-211-05375-5.
- ↑ Мирт // Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. — М., 1891—1892.
- ↑ Мирт // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
Литература
- Мирт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
|
Это заготовка статьи по ботанике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Мирт
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.
Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
– Вот жизнь, – сказал старичок учитель.
«Как это просто и ясно, – подумал Пьер. – Как я мог не знать этого прежде».
– В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез. – Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты.] – сказал учитель.
– Vous avez compris, sacre nom, [Понимаешь ты, черт тебя дери.] – закричал голос, и Пьер проснулся.
Он приподнялся и сел. У костра, присев на корточках, сидел француз, только что оттолкнувший русского солдата, и жарил надетое на шомпол мясо. Жилистые, засученные, обросшие волосами, красные руки с короткими пальцами ловко поворачивали шомпол. Коричневое мрачное лицо с насупленными бровями ясно виднелось в свете угольев.
– Ca lui est bien egal, – проворчал он, быстро обращаясь к солдату, стоявшему за ним. – …brigand. Va! [Ему все равно… разбойник, право!]
И солдат, вертя шомпол, мрачно взглянул на Пьера. Пьер отвернулся, вглядываясь в тени. Один русский солдат пленный, тот, которого оттолкнул француз, сидел у костра и трепал по чем то рукой. Вглядевшись ближе, Пьер узнал лиловую собачонку, которая, виляя хвостом, сидела подле солдата.
– А, пришла? – сказал Пьер. – А, Пла… – начал он и не договорил. В его воображении вдруг, одновременно, связываясь между собой, возникло воспоминание о взгляде, которым смотрел на него Платон, сидя под деревом, о выстреле, слышанном на том месте, о вое собаки, о преступных лицах двух французов, пробежавших мимо его, о снятом дымящемся ружье, об отсутствии Каратаева на этом привале, и он готов уже был понять, что Каратаев убит, но в то же самое мгновенье в его душе, взявшись бог знает откуда, возникло воспоминание о вечере, проведенном им с красавицей полькой, летом, на балконе своего киевского дома. И все таки не связав воспоминаний нынешнего дня и не сделав о них вывода, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда то в воду, так что вода сошлась над его головой.
Перед восходом солнца его разбудили громкие частые выстрелы и крики. Мимо Пьера пробежали французы.
– Les cosaques! [Казаки!] – прокричал один из них, и через минуту толпа русских лиц окружила Пьера.
Долго не мог понять Пьер того, что с ним было. Со всех сторон он слышал вопли радости товарищей.
– Братцы! Родимые мои, голубчики! – плача, кричали старые солдаты, обнимая казаков и гусар. Гусары и казаки окружали пленных и торопливо предлагали кто платья, кто сапоги, кто хлеба. Пьер рыдал, сидя посреди их, и не мог выговорить ни слова; он обнял первого подошедшего к нему солдата и, плача, целовал его.
Долохов стоял у ворот разваленного дома, пропуская мимо себя толпу обезоруженных французов. Французы, взволнованные всем происшедшим, громко говорили между собой; но когда они проходили мимо Долохова, который слегка хлестал себя по сапогам нагайкой и глядел на них своим холодным, стеклянным, ничего доброго не обещающим взглядом, говор их замолкал. С другой стороны стоял казак Долохова и считал пленных, отмечая сотни чертой мела на воротах.
