Миршакар, Мирсаид

Мирсаид Миршакар<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Верховного Совета Таджикской ССР
17 августа 1961 — 3 июля 1975
Предшественник:	Абдувахид Хасанов (по 1959)
Преемник:	Кандил Шарипович Джураев
Рождение:	кишлак Синдев, Ферганская область, Российская империя
Смерть:	1 августа 1993 (81 год) Душанбе
Место погребения:	Душанбе, кладбище «Лучоб»
Имя при рождении:	Мирсаид Миршакаров
Партия:	ВКП(б) / КПСС
Образование:	курсы Центральной школы советского и партийного строительства
Деятельность:	поэт, писатель, драматург, редактор, сценарист, общественный и государственный деятель
Военная служба
Годы службы:	1934 — 1937
Принадлежность:	СССР СССР РККА
Род войск:	Сухопутные войска СССР
Звание:	не установлено
Награды:

Мирсаи́д Миршака́р (Миршака́ров) (22 апреля (5 мая) 1912 — 1 августа 1993) — советский таджикский поэт, один из зачинателей таджикской детской литературы, писатель, драматург, редактор, сценарист, общественный и государственный деятель. Председатель Верховного Совета Таджикской ССР (1961-1975), ответственный секретарь правления Союза писателей Таджикской ССР (1940-1943; 1946—1959), член правления Союза писателей СССР, депутат Верховного Совета Таджикской ССР (3—9 созывов), с 1963 член ЦК КП Таджикской ССР, с 1966 – ученый секретарь, с 1978 – председатель Комитета по присуждению Государственных премий Таджикской ССР им. А. Рудаки, лауреат Сталинской премии (1950), Народный поэт Таджикской ССР (1962), Председатель Таджикского комитета солидарности стран Азии и Африки.

Биография

Родился 23 апреля (6 мая) 1912 год в кишлаке Синдев, Памир, Российская империя (ныне — в Шугнанском районе, Горно-Бадахшанская автономная область, Таджикистан) в семье дехканина-животновода.

Учился в школе в кишлаке Поршинев, затем в школе-интернате Хорога. В 1930 году окончил курсы Центральной школы советского и партийного строительства, после работал секретарем районного комитета комсомола нового Шуроабадского района Кулябской области, в газете «Комсомоли Точикистон», был редактором газеты «Зарбдори сохтмони Вахш» («Ударник Вахшстроя») — одним из организаторов Вахшстроя. С 1934 по 1937 год служил в РККА.

С 1937 года — ответственный секретарь, редактор газеты «Васияти Ленин» («Заветы Ленина»); в 1940-1943 годы — ответственный секретарь правления Союза писателей Таджикской ССР, начальник репертуарного комитета Управления по делам искусств СНК Таджикской ССР, член ВКП(б) с 1944 года.

В 1946—1959 годы — ответственный секретарь правления Союза писателей Таджикской ССР, заместитель заведующего отделом агитации и пропаганды ЦК КП Таджикской ССР.

Избирался депутатом Верховного Совета Таджикской ССР 3—9-го созывов, c 1961—1975 годы был Председателем Верховного Совета Таджикской ССР. Член ЦК КП Таджикистана с 1963 года. С 1966 года – ученый секретарь, с 1978 года – председатель Комитета по присуждению Государственных премий Таджикской ССР им. А. Рудаки.

Возглавлял Таджикский комитет солидарности стран Азии и Африки, входил в состав президиума Советского комитета солидарности стран Азии и Африки, президиума правления Союза писателей Таджикской ССР, правления Союза писателей СССР, председателем и секретарем правления Союза кинематографистов Таджикистана.

Член редакционной коллегии журнала «Садои Шарк».

Литературная деятельность

Начал печататься в 1930; его первые стихи опубликованы в газете «Комсомоли Тоҹикистон» («Комсомолец Таджикистана»). Первая поэма — Знамя победы («Байрақи зафар») — написана в 1934 году. Развивал сюжетные стихи и эпический жанр таджикской советской поэзии.

• Знамя победы (1934)
• Учитель любви (1945)
• Ташбек и Гулькубран (1946)
• Ошибка Бобосафара (1947)
• Золотой кишлак (1942)
• Мой город (1951)
• Непокорный Пяндж (1949)
• Тухматшоев (1953)
• Ленин на Памире (1955)
• Трагедия Усманова (1957)
• Подруги (1961)
• Любовь и долг (1962)
• Взгляд Ленина (1964)
• Ленивая степь (1964)
• Любовь горянки (1964)
• Страницы дневника (1975)

Также писал детские книги, в частности:

• Дети Индии
• Корабль мечты (1965)
• Веление любви (1969)
• Жемчуг для Амриты (1970)
• Дни юности (1971)
• Под синим небом (1974)
• Я их люблю (1975)

Драматург, сценарист

• Дети Памира
• Караван счастья
• Долгие встречи на короткой войне
• пьесы «Ташбек и Гулькурбан», «Учитель любви», «Мой город».

Награды и звания

• Сталинская премия третьей степени (1950) — за поэмы «Золотой кишлак» (1942), «Непокорный Пяндж» (1949)
• Народный поэт Таджикской ССР (1962)
• Государственная премия имени А. Рудаки (1967)
• премия имени Ленинского комсомола Таджикской ССР (1972)
• Почётная медаль «Борцу за мир» (Советский комитет защиты мира)
• два ордена Ленина
• орден Октябрьской Революции
• два ордена Трудового Красного Знамени
• два ордена «Знак Почёта»
• Орден Дружбы народов

Награжден медалями и Почётными грамотами Президиума Верховного Совета Таджикской ССР

Память

• В Душанбе названа Государственная республиканская детская библиотека имени М. Миршакара (2003)
• Документальный фильм о жизни и творчестве народного поэта Таджикистана «Мирсаид Миршакар» (1972)
• Документальный фильм «Наш Миршакар» (1983)
• Телевизионный документальный фильм «Поэт Мирсаид Миршакар» (1977)
• Имя Мирсаида Миршакара носит улица в Душанбе

Литература

• Мирзо-заде Х. [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke4/ke4-8631.htm Миршакар, Мирсаид] // Краткая литературная энциклопедия. — М.: Сов. энцикл., 1967. — Т. 4: Лакшин — Мураново / Гл. ред. А. А. Сурков.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/MMM/04564.asp Миршакаров Мирсаид]. Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991. Проверено 26 января 2016.
• [www.claw.ru/book8/2630.htm ДЕТСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ЛИТЕРАТУРА Мирсаид Миршакар]. Образовательный портал Claw.ru. Проверено 31 июля 2016.

Отрывок, характеризующий Миршакар, Мирсаид

Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.