Бредское соглашение (1667)

Бредское соглашение, Мир в Бреда (нидерл. Vrede van Breda) — международный договор, подписанный в голландском городе Бреда 21 (31) июля 1667 года Англией, Голландской республикой (Нидерланды), Францией и Данией. Соглашение привело к скорому и неокончательному завершению Второй Англо-Голландской войны (1665—1667 годов), во время которой участвующие в Деволюционной войне войска Людовика XIV начали вторгаться в Испанские Нидерланды, но оставило многие территориальные споры нерешёнными. Таким образом это было типичное соглашение основанное на принципе uti possidetis — то есть стороны могут владеть тем, что захватили.

История

На последних стадиях войны преимущество было на стороне голландцев. Лейтенант-адмирал Михаил Рюйтер практически контролировал моря у южного побережья Англии после успешного рейда на Медуэй, и его присутствие подталкивало английских представителей просить скорейшего мира. Сильно затянувшиеся переговоры, которые в действительности начались в Бреде до этого рейда, завершились всего через десять дней после их возобновления.

Во время переговоров английские представители Дензил Холлс и Генри Ковентри предложили вернуть Новые Нидерланды в обмен на сахарные фактории на побережье Суринама, которые ранее, в 1667 году, были захвачены Абрахамом Крейнссеном. Голландская сторона отклонила это предложение. В Ост-Индии голландцы добились мировой монополии на торговлю мускатным орехом, принудив Англию отказаться от притязаний на Рун, самый западный из островов архипелага Банда. Навигационный акт был смягчен тем, что голландцам теперь было дозволено поставлять на рынки Англии немецкие товары, вывозимые по Рейну.

Так как тогда средства связи были медленные, то для разных частей света были установлены особые даты, в которые законные военные действия должны прекратиться: 5 сентября для районов Ла-Манша и Северного моря, 5 октября — для других европейских морей, 2 ноября — для африканского побережья к северу от экватора и 24 апреля 1668 года — для остального мира.

В Северной Америке Акадия была возвращена Франции без уточнения, какие именно территории на суше имеются ввиду. Томасу Темплу, губернатору Акадии, проживавшему в Бостоне, была вручена грамота Оливера Кромвеля, которая игнорировала соглашение, и фактическая передача этой территории была отложена до 1670 года. Кроме того, завоевание Новых Нидерландов англичанами было подтверждено 21 июля 1667 года, что послужило созданию колоний: Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания и Делавэр.

В Вест-Индии Англия и Франция провели новые границы на острове Сент-Китс.

Наиболее полный рассказ современника войны впервые был опубликован на голландском языке, а затем на французском в 1668 году под заголовком Description exacte de tout ce qui s’est passé dans les guerres. Он содержит перечень голландских судов и имущества, потерянных в Северной Америке, отчет о захвате в 1664 году Нью Амстердама (нынешнего Нью-Йорка) с условиями капитуляции губернатору Ричарду Николасу и о плавании Михаила Рюйтера в Вест-Индию. Голландия отметила Бредское соглашение изготовлением патриотической гравюры.

Стороны согласились отсрочить обсуждение вопроса о выкупе Оркнейских (1468) и Шетландских островов (1469) на будущее.

Отрывок, характеризующий Бредское соглашение (1667)

– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.