Миссия Ренсимена
Миссия Ренсимена — неофициальная миссия во главе с лордом Ренсименом, направленная английским правительством в Чехословакию во время Первого Судетского кризиса[1].
Содержание
Цель миссии и её достижение
Целью миссии, продолжавшейся с 3 августа по 16 сентября 1938 года, было посредничество во время переговоров между правительством Чехословакии и судетско-немецкой партией, основанной К. Генлейном и сотрудничавшей с Гитлером, которая предъявила к правительству претензии, чреватые тяжёлыми международными последствиями.
Следуя политике «умиротворения», Ренсимен встал в ходе посредничества на сторону нацистов и поддержал требование генлейновцев об автономии Судетской области. Оказав давление на правительство Чехословакии, 7 сентября 1938 года Ренсимен вынудил Прагу принять план создания на территории Чехословакии немецких и венгерских автономных районов. Данная мера привела к серьёзному нарушению целостности Чехословакии.
Доклад правительству
По возвращении в Великобританию лорд Ренсимен в своём докладе главе английского правительства Н. Чемберлену продолжал настаивать на передаче Судет Германии. Симпатии и антипатии докладчика в отношении чехов и немцев были очерчены резко и бескомпромиссно:
Большое число чешских чиновников и полицейских, которые плохо говорят на немецком или совсем его не знают, были назначены в чисто немецкие районы. Чешским сельскохозяйственным колонистам предложили селиться на конфискованных в ходе земельной реформы землях, расположенных посреди заселённых немцами территорий. Для детей этих чешских захватчиков в большом количестве были построены чешские школы. Есть общее мнение, что чешским подрядчикам оказывается преимущество при размещении государственных заказов, и что государство с большей готовностью предоставляет работу и помощь чехам, нежели немцам. Я считаю эти жалобы в основном оправданными. Даже в период своей миссии, я не нашёл со стороны чехословацкого правительства готовности устранить эти претензии в достаточном объёме.Оригинальный текст (англ.)Czech officials and Czech police, speaking little or no German, were appointed in large numbers to purely German districts; Czech agricultural colonists were encouraged to settle on land confiscated under the Land Reform in the middle of German populations; for the children of these Czech invaders Czech schools were built on a large scale; there is a very general belief that Czech firms were favoured as against German firms in the allocation of State contracts and that the State provided work and relief for Czechs more readily than for Germans. I believe these complaints to be in the main justified. Even as late as the time of my Mission, I could find no readiness on the part of the Czechoslovak Government to remedy them on anything like an adequate scale
— Alfred de Zayas. Anglo-American Responsibility for the Expulsion of the Germans, 1944–48
а в своих окончательных выводах Ренсимен положительно оценил то, что он назвал «подъёмом нацистской Германии» и недвусмысленно призвал английское правительство сделать выбор в пользу последующего захвата Гитлером Судетской области:
…на протяжении трёх-четырёх лет единственным чувством, которое испытывали судетские немцы, была безысходность. Но подъём нацистской Германии дал им новую надежду. Я считаю, что их обращение за помощью к своим кровным соседям, и их возможное желание присоединиться к рейху отражает естественное развитие ситуации в данных обстоятельствах.Оригинальный текст (англ.)…the feeling among the Sudeten Germans until about three or four years ago was one of hopelessness. But the rise of Nazi Germany gave them new hope. I regard their turning for help towards their kinsmen and their eventual desire to join the Reich as a natural development in the circumstances.
— Alfred de Zayas. Op. cit.
В истории миссия Ренсимена рассматривается как одно из звеньев политики «умиротворения» агрессора, проводившейся в это время Англией и Францией, которая создала предпосылки Мюнхенского сговора 1938 года[2] и в конечном счёте позволила блоку фашистских государств развязать Вторую мировую войну 1939–45 годов[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Миссия Ренсимена"
Литература
- Giesel, Jürgen. Kapitel 23. Die Mission Lord Runcimans // [www.schoenhengstgau.de/Geschichte_Sudetenland/Kapitel_23.htm Geschichte Sudetenland]. — Nürtingen, 1999.
- Alfred de Zayas. Anglo-American Responsibility for the Expulsion of the Germans, 1944–48 // Vardy/Tooley Ethnic Cleansing in 20th Century Europe, pp. 239–254. — Pittsburg lecture. — С. 243.
- [www.praha.eu/jnp/en/extra/years_ending_in_8_/mnichov/the_years_and_days.html The Years and Days Preceding the Munich Agreement]
Примечания
- ↑ 1 2 [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/127133/Ренсимена "Ренсимена миссия"], Большая Советская энциклопедия, М.: Сов.энциклопедия, <dic.academic.ru/dic.nsf/bse/127133/Ренсимена>
- ↑ Vyšný, Paul. The Runciman mission to Czechoslovakia, 1938: prelude to Munich. — Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2003. — ISBN 0-333-73136-0.
Отрывок, характеризующий Миссия Ренсимена
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
