Миссия в Кабуле
Поделись знанием:
К:Фильмы 1970 года
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
(перенаправлено с «Миссия в Кабуле (фильм)»)
| Миссия в Кабуле | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| В главных ролях |
Олег Жаков, |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Киностудия «Ленфильм». |
| Длительность |
128 мин. |
| Страна | |
| Год | |
«Миссия в Кабуле» — двухсерийный советский остросюжетный художественный фильм, рассказывающий о становлении молодой советской дипломатии в тяжёлые годы Гражданской войны и о борьбе первых советских дипломатов с представителями западных держав за влияние в Афганистане.
Сюжет
Действие происходит в 1919 году. В столицу Афганистана прибывает первая советская дипломатическая миссия во главе с полномочным представителем Петром Сорокиным (Олег Жаков). Английский военный атташе майор Стевени (Владимир Зельдин), опасаясь усиления позиций Советской России в регионе традиционного влияния Великобритании, пытается спровоцировать разрыв отношений. С этой целью он привлекает белоэмигранта Гедеонова (Глеб Стриженов) и немецкого предпринимателя Эппа (Альгимантас Масюлис) к организации антиправительственного заговора…
Названия серий
- Часть первая — «Дипломатический приём»
- Часть вторая — «Охота»
В ролях
- Олег Жаков — Пётр Сорокин, советский полпред - (прототип Яков Суриц)
- Ирина Мирошниченко — Марина Лужина
- Глеб Стриженов — белоэмигрант Гедеонов, он же Ярим-хан, он же английский агент 016
- Эммануил Виторган — Ян Калнинь, 1-й секретарь полпредства
- Олег Видов — дипкурьер Сказкин (озвучил Александр Демьяненко)
- Михаил Глузский — «Странник», сотрудник ИНО ВЧК
- Александр Демьяненко — Смыков, комендант полпредства
- Владимир Заманский — Алексей Репин, военный советник
- Владимир Зельдин — майор Стейн, военный атташе
- Отар Коберидзе — Надир-хан
- Альгимантас Масюлис — Герхард Эпп
- Олег Стриженов — Роман Лужин
- Лаймонас Норейка — английский посол Генри Флетчер
- Елена Добронравова — миссис Флетчер (Елена Жданович)
- Владимир Этуш — Абдулла-хан
- Ринат Тазетдинов — Аманулла-хан
- Ольга Лебзак — мадам Рейлих
- Геннадий Нилов — Иван Колокольцев
- Раднэр Муратов — Юсуф, шофёр полпредства
- Ефим Копелян — текст от автора
- Алефтина Евдокимова — эпизод
Съёмочная группа
- Авторы сценария: Владимир Вайншток, Павел Финн
- Режиссёр: Леонид Квинихидзе
- Композитор: Владислав Успенский
- Оператор: Владимир Чумак
- Художник: Евгений Гуков
- Звук: Арнольд Шаргородский
Интересные факты
- Когда Гедеонов (агент 016) пытается перевербовать или хотя бы сбить с толку военного советника советского полпредства Алексея Репина, и запугивает его тем, что "в Афганистане не простят сорванные паранджи, разрушенные мечети, Бухару...", имея в виду установление Советской власти в Средней Азии, он говорит заведомую ложь, рассчитанную на человека, не имевшего представления о том, что в действительности происходило тогда в Средней Азии. В Афганистане тогда не могло быть вражды на религиозной почве к большевикам, потому что именно афганцы составляли тогда основную и самую боеспособную часть Красной Армии в Средней Азии, и именно отряды афганцев громили басмачей и уничтожали их целыми семьями. В 80-х годах в Бухаре ещё были живы старики, которые рассказывали о том, что в Бухаре и остальных перечисляемых Гедеоновым городах перед революцией появилось огромное количество беженцев из Афганистана, и местные богачи, нарушая установления ислама, не оказывали им никакой помощи, и множество людей, особенно женщин и детей, умирало прямо на улицах. Когда же пришли большевики, то афганцы массово стали вступать в Красную Армию. И приход большевиков, и уничтожение басмаческих кланов рассматривалось очевидцами тех далёких событий как наказание Аллаха за жадность и равнодушие к единоверцам. Участие афганцев (по существу, подданных другой страны) в установлении Советской власти в Средней Азии замалчивалось и в советской историографии, и в западной.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3211 дней] Фильмы Тринадцать и Белое солнце пустыни - яркое тому подтверждение.
При этом именно Афганистан (в лице своего монарха Аммануллы-хана) оказался первым государством, юридически признавшим Советскую Россию.
Напишите отзыв о статье "Миссия в Кабуле"
Ссылки
|
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Миссия в Кабуле
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
