Месолонгион
Город
Показать/скрыть карты
|
Месоло́нгион (также Миссолонги, Миссолунги; греч. Μεσολόγγι) — город в Греции, столица Этолии и Акарнании. Расположен в 35 км от Агриниона и в 37 км от Андирио. Город имеет богатую историю. Именно здесь происходили многие драматические события Греческой революции. Это единственный в Греции город-герой. В городе умер английский поэт лорд Байрон. Расположен между реками Ахелоос и Эвинос. Епархиальный центр Этолийской и Акарнанийской митрополии Элладской православной церкви
ЭСБЕ о Миссолонги
Миссолонги (греч. Μησολόγγιον, итал. Missolunghi) — город в западной части средней Греции, в бывшей Этолии; местоположение в высшей степени нездоровое, на болотистой равнине, на внутренней окраине большой лагуны, которая идет по северному берегу Патрасского залива, между устьями рек Ахелоя (Аспропотама) и Эвена (Фидариса). Только мелкие суда могут подходить к самому городу; более крупные корабли должны бросать якорь у низменного берега лагуны, в 7 км от города. На северо-запад от М. лежит в лагунах укрепленный город Этоликон или Анатоликон. М. — главный город нома Акарнания-Этолия, местопребывание архиепископа; гимназия; жителей 9476. Железной дорогой М. соединяется с Агринионом и Антирионом. В М. есть мавзолей, в котором находится сердце Байрона, умершего здесь в 1824 г, и статуя Байрона, поставленная в 1881 г. Ср. Fabre, «Histoire du si è ge de M.» (П., 1826).
M. существует не больше 3-х столетий. Основанный рыбаками, он скоро, благодаря своему положению у входа в Патрасский залив, приобрел большое значение. В греческую войну за независимость М. был (под начальством Маврокордато) как главным операционным пунктом в западной Греции; несколько раз турки делали на него серьёзные нападения. В 1825 г против М. был послан 35-тысячный корпус, предводимый сераскиром Решид-пашой, которому султан приказал под угрозой казни овладеть непокорным городом. В то же время Топал-паша осадил М. с моря. Несмотря на то что крепость защищали всего 4 тыс. румелютов под начальством Ноло Боцариса, все приступы турок были отбиты. С моря на помощь осажденным явился греческий флот Миаулиса, который прогнал неприятельские суда; но и в подкрепление осаждающих прибыл Ибрагим-паша с египетскими войсками. Боевые и жизненные припасы гарнизона настолько истощились, что решено было сделать попытку пробиться. Эта попытка 22 апреля 1826 г. не увенчалась успехом, и в город ворвались турки. Тогда греки взорвали пороховой погреб и погребли себя под развалинами вместе с вторгнувшимися противниками.
Известные уроженцы
- Нидер, Константинос (Κωνσταντηνος Νιδερ, 1865—1943), генерал, участник Балканских и I-й мировой войн, Украинской экспедиции Антанты 1919 г. и Малоазийского похода.
- Анастасиос Папулас (Αναστασιος Παπουλας, 1857—1935), генерал, участник борьбы за Македонию, Балканских войн и Малоазийского похода, где был командующим армии на первом победоносном этапе похода.
- Спиридон Папулас (Σπυριδωνας Παπουλας, 1796-?) — один из крупнейших греческих судовладельцев XIX века, участник освободительной войны 1821-29 гг., отец генерала А. Папуласа.
- Власиос Валтинос (Βλάσιος Βαλτινός, 1825-1896) – греческий генерал и министр второй половины 19-го века.
- Константинос Цакалос (1882-1922) – герой Малоазийского похода греческой армии.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
|
Это заготовка статьи по географии Греции. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Месолонгион"
Отрывок, характеризующий Месолонгион
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
