Мистер Гаррисон

Персонаж «Южного парка»

Герберт Гаррисон Дженет Гаррисон (901-1205 эпизоды)
Пол:	мужчина женщина-транссексуал (901-1205 эпизоды)
Цвет волос:	седые (в детстве также седые, в молодости — коричневые)
Возраст:	40
Профессия:	учитель в Начальной школе Саут-Парка в эпизоде 111 — модель в эпизоде 407 — писатель в эпизоде 511 — предприниматель
Вероисповедание:	католик атеист (1012-1013 эпизоды)
Первое появление:	как мистер Гаррисон — Картман и анальный зонд как миссис Гаррисон — Новая модная вагина мистера Гаррисона
Озвучивает:	Трей Паркер

Ге́рберт Га́ррисон, более известный как ми́стер Га́ррисон (англ. Mr. Herbert Garrison) — персонаж мультсериала «Южный Парк», один из главных взрослых героев сериала. Начиная с эпизода 901, в котором этот персонаж сделал операцию по коррекции пола, и заканчивая эпизодом 1205, его звали Дже́нет Га́ррисон, более известной как ми́ссис Га́ррисон (англ. Mrs. Janet Garrison).

Имя мистера Гаррисона — Герберт — впервые упоминается в эпизоде «Сущность». Однако чуть ранее на обложке книги Гаррисона «Долина пенисов» можно прочесть имя «Этан Ф. Гаррисон» (англ. Ethan F. Garrison). Имя миссис Гаррисон, Дженет, впервые упоминается в эпизоде «D-Yikes!»; несмотря на то, что Дженет Гаррисон не была замужем, все называли её только миссис.

Мистер Гаррисон — третий (после Шефа и мисс Крабтри) взрослый персонаж, появляющийся в пилотном эпизоде сериала. В первых трёх и начале четвёртого сезона сериала мистер Гаррисон работал в качестве преподавателя в третьем классе, где учились главные герои сериала. В то время яркой его чертой стала скрытая гомосексуальность в сочетании с показной гомофобией. В четвёртом сезоне Герберт был уволен с работы после домогательств к Картману и стал популярен в качестве автора романа «Долина Пенисов»; однако после получения Гомопулитцеровской премии за книгу он начал вести жизнь отшельника. Но позже, признавшись себе в гомосексуальности, Герберт вернулся в город и преподавал сначала у дошкольников, а затем вновь у своего уже четвёртого класса. После коррекции пола миссис Гаррисон спустя некоторое время стала лесбиянкой, а вскоре вновь скорректировала свой пол. После Гаррисон осознал, что ему нравилось быть мужчиной и он пошёл на экспериментальную операцию по выращиванию и пересадке донорского пениса. От других взрослых жителей Саут-Парка Гаррисон отличается ярко выраженным цинизмом.

В DVD-комментариях и интервью Паркер и Стоун неоднократно упоминали, что считают образ Гаррисона своей большой удачей.

Номер дома Гаррисона — 16405.

Биография

Ранние годы

Герберт Гаррисон родился в Арканзасе (этим объясняется южный акцент персонажа). Гаррисон показан ребёнком в эпизоде «Набор веса 4000» — он участвует в детском конкурсе талантов с плоской миниатюрой и проигрывает Кэти Ли Гиффорд. Согласно эпизоду «Сущность», Герберт обучался в колледже в Денвере, где получил степень магистра машиностроения. В эпизоде «Мамаша Картмана — грязная шлюха» можно увидеть более молодого Гаррисона — во флешбеке эпизода показаны события за девять лет до событий сериала; примечательно, что там у него коричневые волосы без лысины, хотя в эпизоде «Набор веса 4000» у Гаррисона-ребёнка уже седая голова с лысиной.

Мистер Гаррисон (до коррекции пола)

С пилотной серии и до эпизода 406 мистер Гаррисон преподаёт в Начальной школе Саут-Парка у третьего класса. Он лишь один раз уходит с работы — после операции по изменению формы носа в Ринопластической клинике Тома мистер Гаррисон становится моделью. Однако вскоре карьера модели и любимца женщин утомляет Гаррисона, и после увольнения и гибели заменявшей его мисс Элен Герберт снова начинает преподавать.

В эпизоде «Набор веса 4000» мистер Гаррисон был арестован за попытку убить Кэти Ли Гиффорд в отместку за психологическую травму на детском конкурсе талантов. Ему не удаётся её убить — пуля попадает в Кенни.

С детства мистер Гаррисон носит на руке куклу по имени мистер Шляпа. Во время потери мистера Шляпы (эпизод 208) мистер Гаррисон впал в тяжёлую депрессию, с которой справился сначала общением с новой куклой по имени мистер Прутик, а потом — благодаря возвращению мистера Шляпы.

Во время событий американо-канадской войны мистер Гаррисон погиб, но воскрес, так как последствия всех событий, произошедших во время неё, были ликвидированы благодаря Кенни (фильм «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный»). Также мистер Гаррисон поучаствовал в этой войне в качестве палача на казни Терренса и Филлипа.

В эпизоде «Алый знак веселья» мистер Гаррисон вместе с остальными мужчинами города ушёл в многодневный запой, в ходе которого они под предводительством Картмана переиграли Гражданскую войну на стороне южан.

В эпизоде «Всемирный флейтовый концерт» мистер Гаррисон против своей воли отправляется домой, в Арканзас, и встречается со своими родителями. Он не хотел этого делать из-за психологической травмы, вызванной тем, что его отец в детстве никогда к нему не приставал. В сочетании с гомосексуальными мыслями это вызвало у мистера Гаррисона уверенность, что отец не приставал к нему, потому что не любил. Отец, поняв, в чём проблема сына, решил проблему — он не решился сам заняться сексом с сыном, а подослал к нему музыканта Кенни Джи. Таким образом, мистер Гаррисон лишился этого комплекса.

В эпизоде «Картман вступает в NAMBLA» мистер Гаррисон общался в анонимном чате с Картманом; тот «искал себе взрослых друзей», что Герберт воспринял как поиски мальчиком взрослого для секса. Гаррисон назначил Эрику встречу в доках Саут-Парка, где был пойман и в результате попал в тюрьму за педофилию. Это стало причиной отправки Гаррисона школой «в отпуск за собственный счёт на неопределённое время». После консультации у мистера Мэки Гаррисон решил отвлечься, написав эротическую книгу. Хотя Гаррисон хотел сделать свою книгу гетеросексуальной, в этом романе под названием «Аллея пенисов» (пародия на книгу Жаклин Сюзанн «Долина кукол») слово «пенис» было использовано 6083 раза. Эта книга получила «Гомопулитцеровскую премию» и была названа «лучшим гомоэротическим романом со времён „Гекльберри Финна“».

Не выдержав такого удара и продолжая сопротивляться собственной гомосексуальности, Гаррисон ушёл в горы жить отшельником. Когда мисс Заглотник пришла к нему, чтобы он обучил её общению со школьниками, он зашёл в загадочное дерево, где встретил свою гомосексуальную сторону, после чего вернулся в город и признался всем в том, что является геем. После этого Герберта устроили преподавать к дошкольникам. Также на некоторое время Герберт стал успешным предпринимателем, продавая изобретённую им машину «Это» (англ. It), которая была запрещена правительством (эпизод «Сущность»).

В эпизоде «Концлагерь терпимости», спустя недолгое время после смерти мисс Заглотник, Гаррисон устроился работать в свой четвёртый класс. Узнав, что на собственном увольнении по причине нетерпимости к меньшинствам он может заработать большие деньги, Гаррисон приводит работать в школу своего любовника и БДСМ-слугу мистера Мазохиста. Однако Гаррисон не добивается увольнения, а за своё поведение проводит неделю в «Концлагере терпимости».

Мистер Гаррисон левша.

Миссис Гаррисон

В эпизоде 901 мистер Гаррисон делает операцию по коррекции пола и становится женщиной. После этого её бросает мистер Мазохист по причине того, что Гаррисон даже не посоветовался с ним, а также потому, что он любит только мужчин. Однако миссис Гаррисон сохраняет чувства к нему, а в эпизоде «Следи за яйцом!», узнав, что Мазохист выходит замуж за Большого Эла-гомосека, из ревности безуспешно пытается запретить однополые браки. После того, как миссис Гаррисон поняла, что у неё не будет менструаций и она не может забеременеть, она захотела стать обратно мужчиной, однако ей это не удалось, так как её тестикулы были пересажены в колени Кайлу, где лопнули во время прыжка. Однако, миссис Гаррисон решает, что «лучше быть женщиной без месячных, чем пендосом», и начинает заводить случайные половые связи с мужчинами. После отношений с Ричардом Докинзом и разочарования в мужчинах у миссис Гаррисон происходит лесбийский опыт с женщиной по имени Элисон и она официально объявляет себя лесбиянкой. В качестве завсегдатая лесбийского клуба «Les Bos» в серии «D-Yikes!» миссис Гаррисон помогает защитить его от покупки персами. К концу эпизода у миссис Гаррисон случаются сексуальные отношения как минимум с двумя женщинами.

Однако, превращение миссис Гаррисон в лесбиянку входит в противоречие с эпизодом «Тампоны из волос чероки», где Гаррисон при всём желании не смог начать фантазировать о женском теле.

Мистер Гаррисон (после коррекции пола)

В эпизоде «Фу, пенис!» миссис Гаррисон вновь делает операцию по коррекции пола и становится мужчиной, приобретая при этом нового «друга» — мышь, на спине которой выращивался новый пенис Гаррисона.

Характер

Мистер (миссис) Гаррисон в целом — циничная и самовлюблённая личность с некоторыми психическими отклонениями и готовая пойти на что угодно ради достижения своих целей и реализации прихоти. Миссис Гаррисон как до, так и после перемены пола всегда защищает то, что ему выгодно: когда Герберт был гомосексуалистом, он рьяно защищал права гомосексуалистов, когда стал женщиной, — стал всячески противостоять правам тех, к кому недавно принадлежал. Мистер Гаррисон, в отличие от множества наивных взрослых города, циничен и прагматичен: например, он единственный, кто не умиляется во время постройки детьми лестницы в небо (эпизод 612), а, когда множество взрослых уговаривают Эрика отправиться в лагерь для толстяков, он оказывается единственным, кто приходит не посочувствовать ему, а из желания посмотреть на выражение его лица. Также Гаррисон отличается расизмом: на каждое Рождество Герберт предлагал выгнать из города всех мексиканцев, считает немцев ошибкой господа Бога, а его кукла мистер Шляпа была членом Ку-клукс-клана. Кроме того, в неканоническом эпизоде «Классические рождественские песни от мистера Хэнки» мистер Гаррисон поёт песню о том, как под Рождество ездит по миру и издевается над теми, кто не верит в Иисуса. Эта песня, «Merry Fucking Christmas», вошла на диск «Mr. Hankey's Christmas Classics».

Мистер Гаррисон как преподаватель

Во множестве серий мистер / миссис Гаррисон показан как некомпетентный преподаватель, задающий странные и нелепые задания: например, он восемь дней подряд показывает третьему классу телешоу «Barnaby Jones», спрашивает, почему Чабби Чекер ушёл из The Beatles в 1972 году, говорит, что Христофор Колумб освободил евреев от Наполеона и открыл Францию, а религиозные чувства мусульман надо уважать, потому что у них запрещена мастурбация. Когда миссис Гаррисон чем-нибудь недовольна, она может задать выучить за день шестьсот страниц учебника или за выходные прочесть «Старика и море» и написать о книге эссе. С другой стороны, иногда Гаррисон рассказывает ученикам о реальных и важных вопросах — таких, как теория эволюции, сталинизм или коммунизм. Если сделать скидку на цинизм и другие особенности личности, в целом миссис Гаррисон очень искренне и близко к сердцу воспринимает свою работу.

Скрытая гомосексуальность (1-4 сезоны)

Главным комплексом Гаррисона в первых сезонах является его скрытая гомосексуальность. Несмотря на то, что он всячески это отрицает, намёки на это в сериале начинаются вплоть с четвёртого эпизода «Большой Эл-гомосек и его гомояхта»: Герберт рассказывает Стэну о том, что все геи — нелюди и чудовища, на что чуть позже Шеф замечает: «Да ты же сам голубой». В серии «Мамаша Картмана — грязная шлюха» видно, что Джимбо также уверен в гомосексуальности Гаррисона; когда во флешбэке Гаррисон пристаёт к Лиэн Картман, его настоящей целью является групповой секс с ней и с Шефом, и Герберт оказывается очень разочарован, что Шеф отказывается.

Помимо скрытой гомосексуальности, Гаррисон отличается огромным количеством сексуальных отклонений: он как минимум дважды занимался любовью с животными (с Флаффи в эпизоде «Слон занимается любовью со свиньёй», причём у неё рождается напоминающий мистера Гаррисона поросёнок, и с голубем в эпизоде «Яковозавры»), имеет склонность к педофилии (знакомство в чате с Картманом) и инцесту (желание заняться любовью с отцом). В эпизоде «Солёные шоколадные яйца Шефа» дети встречают мистера Гаррисона плавающим с аквалангом в нечистотах в канализации (некоторые фанаты, впрочем, предполагают, что там Гаррисон искал мистера Шляпу).

Гомосексуальность Герберта находила выражение в его куклах — мистере Шляпе и мистере Прутике, ведь одновременно с появлением у него любовника мистер Шляпа исчезает. Также на консультации у психолога мистер Гаррисон признаётся, что «у мистера Шляпы были гомосексуальные фантазии». Судя по эпизоду «Тампоны из волос чероки», мастурбацию во время мыслей о мужском теле Гаррисон также приписывал мистеру Шляпе.

Многократно Гаррисон начинал доказывать другим, что обожает женщин. В эпизоде «Суккуб» он рассказывает детям, что постоянно заводит отношения с женщинами на одну ночь (когда дети уходят, мистер Шляпа «говорит» Гаррисону: «Кого ты обманываешь?»), а в эпизоде «Тампоны из волос чероки» рассказывает мистеру Мэки, что помешан на сексе с женщинами.

Открытая гомосексуальность (4-8 сезоны)

После того, как мистер Гаррисон встречает «свою голубую половину»(в серии четвёртый класс) и признаётся себе в гомосексуализме, он счастлив от того, что может рассказать всем, что он — гей. Даже детсадовцам, к которым он поступает преподавать, мистер Гаррисон подробно рассказывает историю своего каминг-аута и даже секса с отцом. В эпизоде 502 Гаррисон объясняет всем, что он единственный, кто может свободно произносить слово «fag» (в русском переводе — «пендос»), потому что сам такой, и ходит по улицам, распевая прохожим: «Hey, there, shitty shitty fag» (Эй, ты, говённый пендос).

В серии «Правильное использование презерватива» показано, как мистер Гаррисон преподаёт у малышей сексуальное воспитание. Он подробно рассказывает им о множестве иногда довольно своеобразных сексуальных позиций и заставляет их выучивать названия наизусть. В конце серии, когда Шеф доказывает ненужность сексуального воспитания в младшей школе, он говорит: «Что, если обучать ваших детей будет просто какой-нибудь извращенец?» — после чего все смотрят на мистера Гаррисона.

Когда мистер Гаррисон изобретает машину для быстрого передвижения на большие расстояния, названную просто «Это», её устройство включает ручку, входящую в анус, ручку, которую надо сосать ртом, и ещё две, очень напоминающие мужские пенисы. При этом ручки в анус и в рот даже не являются необходимыми для управления машиной — просто мистер Гаррисон уверен, что без этого неинтересно.

Сочетание обычной гомосексуальности и ещё множества извращений в личности мистера Гаррисона отмечается, например, Шефом, когда он отмечает: «Дети, существует огромная разница между голубыми и мистером Гаррисоном» (дети, находящиеся в ужасе от поведения мистера Гаррисона, решили, что стали гомофобами).

Миссис Гаррисон

Даже после операции «вагинопластика» и коррекции пола у Гаррисона остаются мужской голос и короткая причёска с лысиной. Однако, несмотря на это, миссис Гаррисон всегда патетично утверждает: «Я женщина!» (хотя многие продолжают обращаться к ней «мистер»), стремится к сексу с мужчинами и хочет показывать им свою грудь (которая выглядит довольно уродливо). Периодически миссис Гаррисон делает заявления вроде «Я, как женщина, против шовинистических конкурсов красоты» или «Ничто не делает мою вагину такой влажной, как пение чернокожего».

Взаимоотношения

Мистер Шляпа

Мистер Шляпа (англ. Mr. Hat) — кукла, которую мистер Гаррисон носит на руке большую часть своей жизни (с детства до возвращения преподавателем в четвёртый класс). Он является пародией на куклу «Высокая шляпа» (англ. High Hat), которую используют для преподавания детям основ грамматики и алфавита. Ещё один источник для этого образа — один из школьных учителей Трея Паркера, использовавший похожую куклу.

В первом эпизоде мистер Шляпа появляется просто как кукла, которую мистер Гаррисон использует при ведении урока (следует отметить, что это единственный эпизод, где у мистера Шляпы нет глаз); однако в последующих сериях становится ясно, что мистер Шляпа — нечто большее. Мистер Шляпа — это и выражение тайной гомосексуальности Гаррисона (как говорит психотерапевт доктор Катц в серии «Лето — отстой»), и его лучший (если не единственный) друг, с которым он продолжает «разговаривать», оставаясь в одиночестве, а во многих сериях — одушевлённое и обладающее собственной волей существо. Так, в эпизоде «Шефская помощь» мистер Шляпа оказывается способен вести машину, на которой он приезжает в тюрьму и освобождает мистера Гаррисона и Шефа (Шеф это комментирует фразой «Каким хреном он достал до педали газа?»). В эпизоде «Всемирный флейтовый концерт» мистер Шляпа дерётся с мистером Мэки. Также Мистер Шляпа способен вращать глазами. В эпизоде «Шеф теряет терпение» мистер Шляпа показан как член Ку-клукс-клана (причём, когда Гаррисон отказывается идти с ним на очередное собрание, тот уходит сам). Возможно, мистер Шляпа является немного ненормальным — ведь именно он заставляет мистера Гаррисона совершить покушение на Кэти Ли Гиффорд в эпизоде «Набор веса 4000» (хотя возможно, что это лишь проекция собственных отклонений мистера Гаррисона). В серии Четвёртый класс Мистер шляпа показан с седой бородой.

Мистер Шляпа несколько раз уходит от мистера Гаррисона. После американо-канадской войны его берёт к себе Сатана в качестве замены Саддаму Хусейну (фильм «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный»), однако никаких намёков на это в эпизодах нет. Как говорится в официальном FAQ по сериалу, после короткого романа с Сатаной мистер Шляпа вернулся к Герберту. Важно отметить, что здесь заметен ещё один намёк на одушевлённость мистера Шляпы — когда Сатана говорит с ним, голос мистера Шляпы почти идентичен тому, каким он «говорит» с мистером Гаррисоном. В эпизоде «Лето — отстой» мистер Шляпа покидает мистера Гаррисона; сначала мы видим его в бане, общающимся с Бреттом Фавром, а затем он пытается убить нового друга мистера Гаррисона — мистера Прутика. Появляется в эпизоде 200 и 201 и помогает Картману узнать кто его отец. Возможно мы его ещё увидим. То, что мистер Шляпа — не просто олицетворение гомосексуальной стороны мистера Гаррисона, доказывает уже тот факт, что после каминг-аута Герберта Шляпа не исчезает. Мистер Гаррисон продолжает ходить с ним и использует его в преподавании у детсадовцев. В начале эпизода «Лагерь смерти и терпимости» мистер Гаррисон появляется в кабинете директрисы Виктории с мистером Шляпой. Однако после появления мистера Мазохиста мистер Шляпа исчезает без объяснения причин; мистер Гаррисон говорит, что решил, что «четвероклассники его переросли», что странно, если считать мистера Шляпу одушевлённой личностью и другом Гаррисона. В игре "South Park: The Stick Of Truth" мистера Шляпу можно найти в прямой кишке мистера Мазохиста.

Мистер Прутик

Мистер Прутик (в переводе Гоблина: в переводе МТВ Мистер Щепка, Рен-ТВ Мистер Сучок; англ. Mr. Twig) — веточка, одетая в пурпурную маечку с розовым треугольником; кукла, которая заменила мистеру Гаррисону мистера Шляпу в эпизодах 208—214. Голос мистера Прутика идентичен голосу мистера Шляпы за исключением его последней сцены в эпизоде «Шефская помощь», когда он говорит с французским акцентом. В отличие от мистера Шляпы, мистер Прутик ни разу не проявил признаков самостоятельных действий. Мистер Прутик не особенно нравился ученикам третьего класса, которые требовали вернуть мистера Шляпу. В конце концов мистер Гаррисон и сам понимает, что любит мистера Шляпу, и после слов мистера Прутика «следуй тому, что говорит сердце» возвращается к своей первой кукле.

Мистер Мазохист

После появления в сериале и вплоть до эпизода 901 мистер Мазохист обычно появляется вместе с мистером Гаррисоном, и они предстают вполне органичной гомосексуальной парой. В эпизоде «Концлагерь терпимости» Гаррисон добивается увольнения, желая выиграть у школы денег в суде, объявив, что его уволили за гомосексуальность. Для этого Гаррисон пытается вести себя предельно мерзко: на глазах у учеников совершает с мистером Мазохистом множество непристойных действий, вплоть до засовывания ему в задницу хомячка.

После разрыва в отношениях миссис Гаррисон продолжала сохранять чувства к мистеру Мазохисту.

Также мистер Мазохист появляется на концерте Jonas Brothers в серии 1301, куда обычно ходят маленькие девочки.

Ричард Докинз

В эпизоде «Вперёд, Бог, вперёд» миссис Гаррисон наотрез отказывается преподавать в своём классе теорию эволюции, объясняя это тем, что, если верить в эволюцию, все вокруг — обезьяны, а она не обезьяна, а женщина. Для преподавания этой теории на замену Дженет в школу приглашают Ричарда Докинза; та сначала противостоит ему, но затем он признаётся ей, что восхищается, как у простой женщины могут быть такие мужские качества (он не знает о том, что Дженет ранее была мужчиной). У них начинаются отношения (в эпизоде даже показан их коитус), Дженет под влиянием Докинза становится атеисткой и начинает активно пропагандировать атеизм. Когда в параллельном сюжете эпизода замороженный Картман попадает в далёкое будущее, он узнаёт, что благодаря сочетанию мыслей Докинза и напористости Гаррисона весь мир стал атеистическим, и теперь разные направления атеизма воюют за ответ на «Главный вопрос».

В продолжении этой серии — «Вперёд, Бог, вперёд XII» — Картман звонит по временному телефону в прошлое в тот момент, когда Докинз и миссис Гаррисон впервые занимаются сексом. Он просит позвать к телефону мистера Гаррисона, а потом уточняет, что мистер Гаррисон — это миссис Гаррисон до операции по коррекции пола. Докинз в ужасе убегает от миссис Гаррисон, и та возвращается в свою религию. Поскольку именно миссис Гаррисон принадлежала идея насаждения атеизма по всему миру, будущее меняется.

С жителями города

Мистер Гаррисон всегда являлся завсегдатаем бара Саут-Парка и часто представал как часть компании мужчин города. Тем не менее, особенно близких дружеских отношений ни с кем у него не было, а в нескольких эпизодах показано неприязненное отношение горожан: мистер Мэки зло разыгрывает его в эпизоде «Лето — отстой», Шеф обычно держал в общении с Гаррисоном некоторую дистанцию. Однако, в целом как до, так и после признания в своей ориентации мистер Гаррисон общается с остальными мужчинами Саут-Парка.

После коррекции пола миссис Гаррисон пытается «по-девичьи» болтать и общаться с девушками Саут-Парка, но, видимо, это ей не особенно удаётся — они смотрят на неё настороженно и неприязненно. А в нескольких поздних сериях миссис Гаррисон можно увидеть общающейся с кем-нибудь из прежней мужской компании.

Во многих сериях говорится, что бесконечные сексуальные проблемы и извращения Гаррисона всем надоели. К примеру, в эпизоде 214 его арестовывают как извращенца, а в эпизоде 1106 происходит диалог с мэром:
— Вы теперь лесбиянка?
— Да, и горжусь этим!

Ссылки

• [www.southparkstudios.com/fans/characters/7 Мистер Гаррисон на South Park Studios]
• [www.southparkstudios.com/characters/8 Мистер Шляпа на South Park Studios]
• [www.southparkstudios.com/characters/89 Мистер Прутик на South Park Studios]

Отрывок, характеризующий Мистер Гаррисон

– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.