Мистер Маки

Персонаж «Южного парка»

Мистер Маки
Пол:	мужской
Цвет волос:	черный
Возраст:	35
Профессия:	психолог
Вероисповедание:	католик, в Эпизоде «Застрявший в чулане» саентолог
Первое появление:	Дэмиен
Озвучивает:	Трей Паркер

Мистер Маки (англ. Mr. Mackey) — персонаж анимационного ситкома «Южный Парк», один из основных взрослых героев сериала. Этот образ основан на школьном психологе Трея Паркера мистере Лэки (англ. Mr. Lackey).

Черты образа и его развитие в сериале

Мистер Маки работает психологом в начальной школе Саус-Парка. Его самая яркая черта — постоянное употребление слова, производного от его фамилии и возгласа «okay», — «mmkay» (в переводе «п’нятно» или «п’нятненько»). (Интересно, что тем же отличается психолог David Van Driessen из сериала «Бивис и Баттхед».) У мистера Маки гнусавый голос. Кроме того, у него очень большая голова — результат сильной завязки галстука на шее. Из-за этого имел в колледже обидную кличку «Чел с очень большой головой».

Если дети себя плохо ведут — их направляют к мистеру Маки (к примеру, в первых сезонах Крэйг почти в каждой серии сидит возле кабинета психолога). В период с момента смерти мисс Заглотник до возвращения мистера Гаррисона мистер Маки преподавал в четвёртом классе (кроме того, когда в школах ввели сексуальное воспитание, он преподавал его у мальчиков того же класса).

Мистер Маки довольно умён, знает, например, испанский язык, однако как преподаватель не выдерживает никакой критики. Его лекции про вред наркотиков, табака и алкоголя обычно состоят исключительно из фраз «наркотики — это плохо, п’нятно?», «алкоголь — это плохо, п’нятно?». В эпизоде «Пиписька Айка» мистер Маки сам сталкивается с проблемой наркотиков — он пускает по классу марихуану, чтобы все могли получить представление о её запахе, но её кто-то крадёт (как выясняется позже, это мистер Гаррисон) и его на некоторое время увольняют с работы. Мистер Маки начинает экспериментировать с алкоголем и наркотиками и даже на недолгое время приобретает нормальный облик. Впрочем, это обусловлено не благотворным влиянием веществ на его психику, а тем, что он наконец-то перестает так туго затягивать галстук.

Проблемы возникают и в преподавании сексуального воспитания, ведь мистер Маки вообще ничего не знает о сексе. Кроме того, дети обожают шутить над мистером Маки, передразнивая его «mmkay» или на консультации посылая ему записки «Мистер Маки голубой»; в отличие от мистера Гаррисона, мистер Маки практически не обладает способностями управлять детьми, хотя иногда (например, в серии «Туалетная бумага») они и боятся его. Мистер Маки очень хилый и слабый: его способен побить даже мистер Шляпа.

Мистер Маки является одним из руководителей детского хора «Дети в защиту голубых лесов». В эпизоде «Загадка о говне в писсуаре» мистер Маки крайне близко к сердцу принимает то, что какой-то мальчик сходил по-большому в писсуар, и начинает полномасштабное расследование. Здесь снова проявляется неспособность мистера Маки обращаться с детьми: выговаривая им в очередной раз, он употребляет для обозначения кала всевозможные оригинальные эвфемизмы (вроде «шоколадный хот-дог»), которые вызывают у них больше смех, чем раскаяние.

Периодически у Мистера Маки начинает появляться личная жизнь. В молодости он занимался сексом только раз, в 19 лет (это упоминается в эпизоде «Правильное использование презерватива»). В 204 эпизоде у него были непродолжительные отношения с блондинкой, с которой они уехали в Индию и хотели начать новую жизнь, но этим планам помешала «Команда А», которая действовала по приказу директрисы Виктории и мистера Гаррисона. В эпизоде «Кое-что, что можно сделать пальцем» Картман записал клип своей группы на кассету где также оказалась садо-мазо сессия мистера Маки с матерью Картмана. Позже у мистера Маки были отношения с учительницей 4 класса мисс Заглотник, благодаря которым она лишилась девственности, а он вспомнил, что такое секс. Через некоторое время мисс Заглотник умирает.

Мистер Маки способен пользоваться древней практикой взаимодействия разумов, передающейся школьными психологами по наследству.

В эпизоде 611 появляются родители мистера Маки — у них такие же головы и похожий говор. Также мистер Маки дружит с директрисой Викторией и иногда устраивает вечеринки (на вечеринку по поводу метеоритного дождя собираются почти все взрослые). Помимо консультаций для детей, он является личным психологом мистера Гаррисона, однако как минимум в одном эпизоде («Лето — отстой») зло подшучивает над ним.

В фильме «Саут-Парк: большой, длинный и необрезанный» мистер Маки читает детям лекцию о вреде ругани и поёт песенку «It’s Easy Mmmkay». Также мистер Маки появляется в показывавшемся по Comedy Central новогоднем отсчёте за 1999 год.

В 14 сезоне, в серии «Новчало» выясняется, что Мистер Маки болен «болезнью собирательства» из-за душевной детской травмы (во время экскурсии в лес его в деревянном домике изнасиловал Совёнок — талисман лесохозяйственной службы США, призывающий не сорить в лесу). Хотя возможно это был лишь сон Стэна, созданный для излечения того от накопительства.

В эпизоде 1503 упоминается, что два года назад (в 2008 или 2009) его отец умер от кариеса.

Прочие факты

• Мистер Маки не любит сериал «Друзья».
• Нарисованный в стиле «Симпсонов», мистер Маки напоминает Вейлона Смитерса.
• Домашний телефон Мистера Маки 303-555-6792.
• Мистер Маки спародирован Эминемом в песне «Kids». Также спародированы мистер Гаррисон и Эрик Картман.

Литература по теме

• Robert Arp. [books.google.com/books?id=BJq0Z8gtO2kC&pg=PA116&dq=%22south+park%22+Mackey&hl=en&ei=C0AfTM_rMYLanAerws30DQ&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CDMQ6AEwAw#v=onepage&q=Mackey&f=false Южный Парк и философия: Вы знаете, я познал сегодня нечто новое] = South Park and philosophy: you know, I learned something today. — Blackwell Publishing, 1 декабря 2006. — С. 116,117. — 256 с. — ISBN 978-1405161602.
• PhD. Jeffrey Andrew Weinstock. [books.google.com/books?id=AJbNJm2W1UgC&pg=PA63&dq=%22south+park%22+Mackey&hl=en&ei=b0cfTMCIB5PlnAfR98znAw&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=6&ved=0CD0Q6AEwBQ#v=onepage&q=Mackey%20mackey's&f=false Воспринимая «Южный Парк» серьёзно] = Taking South Park seriously. — State University of New York Press, 4 сентября 2008. — С. 63. — 254 с. — ISBN 978-0791475669.
• Roy Fisher, Ann Harris, Christine Jarvis. [books.google.com/books?id=-QqCgsQlQIEC&pg=PA48&dq=%22Mr.+Mackey%22+south+park#v=onepage&q=%22Mr.%20Mackey%22%20south%20park&f=false Образование в массовой культуре: байки об учителях и учениках] = Education in popular culture: telling tales on teachers and learners. — Routledge, 26 июня 2008. — С. 48. — 207 с. — ISBN 978-0415332415.
• Dan Iverson & Brian Zoromski,. [tv.ign.com/articles/770/770593p1.html Top 10 South Park Peripheral Characters] (англ.). IGN.com (6-03-2007). Проверено 21 июня 2010. [www.webcitation.org/65jzQCbGP Архивировано из первоисточника 26 февраля 2012].

Отрывок, характеризующий Мистер Маки

Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.