Митрович, Жика
Поделись знанием:
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
| Жика Митрович | |
 | |
| Имя при рождении: |
Живорад Митрович |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Живорад «Жика» Митрович (серб. Живорад «Жика» Митровић; 3 сентября 1921, Белград, Сербия, Королевство Югославия — 29 января 2005, Белград, Сербия и Черногория) — бывший сербский и югославский кинорежиссёр, художник-карикатурист и сценарист. В 1975 году был награждён дипломом «Московского кинофестиваля», за работу в фильме «Ужицкая республика»[1].
Содержание
Биография
Живорад Митрович родился в 1921 году в Белграде. Митрович начал свою карьеру в качестве художника и писателем комиксов в период с 1936 по 1941, когда он учился ещё в средней школе. Он опубликовал комиксы в различных жанрах, среди них Мики Маус, Забавник, Дональд Дак и Детский раз.
Самые известные комиксы эпоху его «Хайдук Велько», «Дух прерий», «Ураган с востока», «люди контрабандисты» и «Сила факира».
После войны написал комикс «Капитан Леши», по которому был снят одноимённый фильм.
Македонский карикатурист Зоран Танев в 2000 году, опубликовал комическую адаптацию фильма Митровича «Мисс Стоун». Это издание является первым македонским комиксным альбомом.
Карьера
«Митрович» принадлежал к поколению режиссёров, которые сразу же после Второй мировой войны, заложили основу профессиональной организации кинопроизводства в Сербии и Югославии.
Он сделал фильмы различных жанров и наиболее запомнившиеся историческом «Невесинская винтовка», «Марш на Дрину», «Сигналы на городом», «Салонские убийцы», «Ужицкая республика», «Операция «Белград»» и «Восстание Тимка».
Он был похоронен в «Аллее для заслуженных горожан Белграда».
Фильмография
- 1955 — Эшелон доктора М. / Ешалон доктора М
- 1956 — Последний путь / Последњи колосек
- 1957 — Найти Ванду Кос / Потражи Ванду Кос
- 1958 — Мисс Стон / Мис Стон
- 1960 — Капитан Леши / Капетан Леши
- 1960 — Сигналы над городом / Сигнали над градом
- 1961 — Салонские убийцы / Солунски атентатори
- 1962 — Заявление / Обрачун
- 1963 — Невесинская винтовка / Невесињска пушка (филм)
- 1964 — Марш на Дрину / Марш на Дрину (филм)
- 1966 — До победы и дальше / До победе и даље
- 1966 — Горькие травы / Горке траве
- 1967 — Нож / Нож (филм из 1967)
- 1968 — Операция «Белград» / Операција Београд
- 1968 — Брат доктора Хомера / Брат доктора Хомера
- 1970 — Убийство жестоким и коварным образом и из низменных побуждений / Убиство на свиреп и подмукао начин и из ниских побуда
- 1974 — Ужицкая республика / Ужичка република
- 1982 — Савамала / Савамала (филм)
- 1983 — Восстание Тимка / Тимочка буна (филм)
- 1986 — Протестный альбом / Протестни албум
Награды и номинации
Награды
- 1961 — Премия «За особые действия в укреплении жанра в отечественном кино» — за фильм «Салонские убийцы»
- 1961 — Премия «Югославский кинофестиваль» — приз зрительских симпатий, за фильм «Салонские убийцы»
- 1975 — Диплом «Московского кинофестиваля» — за фильм «Ужицкая республика»
Номинации
- 1975 — Премия Московского кинофестиваля — Золотой приз, за фильм «Ужицкая республика»
Напишите отзыв о статье "Митрович, Жика"
Литература
- Здравко Зупан и Славко Драгинчић, [www.rastko.rs/strip/1/zupan-draginicic_1/index.html Историја југословенског стрипа I], Форум Маркетпринт, Нови Сад, 1986. Е-издање: Пројекат Растко
- Здравко Зупан, Век стрипа у Србији, Културни центар — Галерија савремене уметности, Панчево, 2007.
Примечания
- ↑ [www.moscowfilmfestival.ru/miff34/eng/archives/?year=1975 9-й Международный Московский кинофестиваль:Итоги].
Ссылки
- Жика Митрович (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.novikadrovi.net/razno/3-razno.php Интервью Жики Митровича]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Митрович, Жика
– Через кого вы получили это? – сказала она.– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
